Олег Авраменко - Первозданная. Вихрь пророчеств

– А разве у тебя с этим проблемы? – удивилась Гвен. – Ты мне ничего не писала. Ну разве что о маленькой задире Олвен, но ведь это несерьезно. Да и Бронах рассказывала, что ты на удивление хорошо со всеми ладишь, ни с кем не враждуешь и даже не ссоришся.

– Вообще-то да, – признала Эйрин. – И я каждый день себе это твержу, убеждаю себя, что у меня все сложилось наилучшим образом. Но у меня есть один недостаток – во всем стремлюсь к совершенству. Мне очень обидно из-за враждебности Олвен. Меня расстраивает, что в Тахрине есть Альса, для которой я остаюсь нахальной девчонкой, заморочившей многим сестрам голову своей фальшивой Первозданной Искрой. Мне горька сама мысль, что кто-то рассматривает меня как угрозу Сестринству и из-за этого относится ко мне предубежденно, с большой опаской. Я уже не говорю о тех сестрах, которые тихо и отчаянно завидуют моей силе, но с этим приходится мириться.

– И со всем остальным тоже придется, – заметила Гвен. – Как бы ты ни старалась, тебе никогда не удастся развеять все опасения за судьбу Сестринства. Даже Шайна не может от них избавиться – а ведь она так хорошо к тебе относится, доверяет твоей рассудительности…

– Да, я понимаю. Я все понимаю. Хорошо хоть Ивин подобрала наставниц, которые не тычут мне этим в лицо, не пользуются каждым удобным случаем, чтобы предостеречь меня от малейших мыслей о моем превосходстве над остальными ведьмами… Знаешь, Гвен, еще недавно я отдала бы все на свете, лишь бы моя Искра была такой же, как у остальных сестер. Но теперь я не уверена, что хотела бы этого. Тогда бы Искра сестры Нерис не прилетела ко мне, чтобы я указала ей новую ведьму, она бы искала ее самостоятельно, и вовсе не факт, что остановила бы свой выбор на тебе – ведь, кроме тебя, было еще несколько десятков равноценных претенденток. – С этими словами Эйрин пристально посмотрела на Гвен. – Так что это я должна тебя благодарить. Ты нашла оправдание для моей Первозданной, показала мне, что она может приносить и пользу, а не одни лишь неприятности.

– День выдался что надо, государь, – произнес Кайлем аб Рордан, когда их отряд миновал ворота Кайр Гвалхала и выехал на широкую Королевскую площадь, покрытую свежим, недавно выпавшим снегом, ослепительно сияющим в лучах утреннего солнца, – мы словно нарочно подгадали.

Имар лишь молча кивнул в ответ, бросив быстрый взгляд на сопровождавшего их Гарвана аб Малаха. Министр права и справедливости едва заметно улыбнулся при этих словах, – похоже, его, как и короля, позабавила мысль, что генерал даже не подозревает, насколько он близок к истине. Дочь Кайлема Элвен очень остро ощущала грядущие изменения погоды, хотя, по ее собственному утверждению, обладала лишь слабеньким провидческим даром, не годящимся ни на что другое, кроме кое-каких погодных предсказаний. Имару трудно было представить, на что же тогда способны сильные провидицы, ведь и «кое-какие» предсказания Элвен непременно сбывались, причем с необыкновенной точностью. Так, например, еще несколько дней назад она знала, что сегодня наконец-то стихнет мерзкий северо-западный ветер, измывавшийся над городом в течение последней недели, и день будет хоть и очень холодным, зато ясным и тихим.

Имар никогда не любил зиму, но сейчас радовался, что в этом году она выдалась такой суровой. Снег, мороз и постоянные метели надежно удерживали поборнические когорты в местах их зимнего расквартирования, поэтому ничто не мешало королю укреплять свои позиции в столице и по всему Хангованскому княжеству, почти целиком находящемуся под контролем армейских подразделений на суше и военного флота с моря.

За четыре недели, прошедшие с начала открытого противостояния, авторитет Имара среди жителей Хангована заметно возрос, и это объяснялось несколькими благоприятными обстоятельствами. Прежде всего, не сбылись опасения простых горожан, что они окажутся наиболее пострадавшей стороной в этом конфликте. Разумеется, любая деятельность, направленная против королевской власти, подразумевала немедленное и суровое наказание, однако тех хангованцев, которые не лезли в политику, продолжая жить своей обычной жизнью, военные не трогали. Совсем по-другому было в нескольких районах города, где на первых порах хозяйничали поборники, у которых просто руки чесались выместить на ком-нибудь свою бессильную злость; поэтому, когда их окончательно оттеснили к Дворцу Святой Веры, простой люд вздохнул чуть ли не с облегчением.