Александр Прозоров - Воин мрака

Олег прикусил губу. Он не первый раз встречался с кочевниками и знал их обычаи. У каждого рода имелось зимовье, в котором люди копили припасы, строили, как умели, прочные теплые дома, а рядом ставили святилища. Летом кочевники туда старались не показываться – чтобы не травить, не загаживать окрестные места, не выбивать там дичь, не тратить дрова. Берегли, в общем. Только нескольких сторожей оставляли за припасами присматривать, а если и заезжали – так чтобы в погреба и амбары добытую дичь положить.

Кочевники бывали разными: скотоводами, идущими от пастбища к пастбищу, охотниками, перебирающимися с угодья на угодье, рыбаками, даже бортниками, что бродили от леса к лесу в поисках меда. Но обычай у всех соблюдался общий: главное стойбище для зимовки, с припасами, и несколько малых, летних – на которых эти припасы добывают. Здешних охотников, судя по всему, перемена погоды застала на одной из летних стоянок, да еще и в неудачный момент.

– Когда наст установится, Яныгэква? – спросил Олег.

– Как снег перестанет, светлый воин, ветер его быстро натрет, накатает. Коли поземка сильная, так день-два – и наст токмо ножом резать можно будет! Даже без лыж стоять сможешь. А уж с лыжами и вовсе хоть бегай, хоть прыгай.

– Выходит, это надолго… – понял ведун и в задумчивости вылил варево из ковшика обратно в котел.

Повесив ковшик на место, он вылез из внутренней яранги, пробрался через длинный проход с припасами, вышел на улицу. После внутреннего тепла лицо хлестнуло морозом, падающие с неба снежинки мигом нырнули за ворот. Ведун поймал несколько на ладонь, слизнул и направился к лошадям. Расседлал, снял сумки, отпустил скакунов к кустам щипать тонкие ивовые ветки. Взял мешок, опять долгим узким лазом пробрался в ярангу, развязал веревку и поставил перед стариком:

– Вот, берите. У меня еще есть. Охотиться я умею, едоков других не держу. Не пропаду, в общем. Вам нужнее.

Мешок повалился набок, и на шкуры серебряной струей потекли рыбные тушки, сверкающие ледяной глазурью.

Девочка жалобно вскрикнула: «Ворпупыг!» – и торопливо попятилась к мальчишкам.

Те, хищно сверкнув глазами, обнажили белые костяные ножи. Яныгэква тоже испуганно охнул и во весь голос закричал:

– Сойтынь!!! Зови Тарагупту-шамана! Скорее! К нам пробрался Самсайока!

– Теперь-то вам что не так, старый ты хрен? – устало развел руками Олег.

– Ты Самсайока! – обличающе вытянул к нему палец Яныгэква. – Демон с плачущими глазами из нижнего мира! Ты забираешь всех, принявших твои подарки, в мир смерти Кульотыру! Сгинь, сгинь, демон! Мы не боимся тебя! Мы не примем твоих даров!

– Опаньки… – ведун схватился за запястье, на котором стремительно нагревался крестик. – Похоже, это шаман?

Почти сразу взметнулся полог, во внутреннюю ярангу заскочил еще один старик, морщинистый и бородатый, как Яныгэква, но не седой, а черноволосый, одетый в коричневую малицу, расшитую множеством странных путаных знаков и рун. Он поспешно водрузил на голову шапку с тонкими ветвистыми рожками, меж которыми тянулись нити с кисточками и цветными узелками, и тут же метнул в сторону Олега какой-то порошок, похожий на золу, громко выкрикнул:

– Огнем, пером и костью заклинаю тебя, дух!

Крест на запястье Середина полыхнул огнем, предупреждая о присутствии сильной чужеродной магии, и ведун, вскрикнув от боли, широко развел руки:

– Встань, забор булатный, от земли до неба, от чернеца и черницы, от колдуна и колдуницы, от сглаза, от порчи…

– Предков твоих призываю, дух нижнего мира! Именем Кульотыру угрюмого, именем Хонторума могучего, именем Агипури кровавой отсылаю тебя к хозяевам твоим!

Из кармана ведуна выскользнуло подаренное Карнаухом перо и стремительной черточкой метнулось к дымному продыху.

– Стой, куда! – попытался прихлопнуть его ладонями Олег, но не успел. – Вот проклятие!

– Подожди… Так ты шаман? – оборвав заклинание, спросил его Тарагупту.

– От шамана слышу! – зло ответил ведун. – Путеводное перо из-за тебя потерял!

– Так ты человек?

– А что, не видно?

– Он подарил нам целый мешок рыбы, Тарагупту! – вскочил Яныгэква. – Когда такое бывало, чтобы воин света не отнимал, а дарил?! Это точно Самсайока!

– Тихо все! – потребовал шаман, пошарил ладонями по своей малице, нащупал нашитый на груди кожаный лоскут с вышивкой, рывком сорвал и протянул ведуну: – Вот, возьми. Если ты человеческого рода, приложи это к своей груди!

– Что это? – Середин специально взял амулет левой рукой, чтобы тот оказался ближе к освященному крестику. Маленькое серебряное распятие слегка нагрелось, но не сильно. Значит, магия амулета была совсем слабой.