Александр Прозоров - Воин мрака

– Слух дурной прошел, – вздохнула женщина. – Будто с нежитью я лесной путалась. Вот парни как от порченой и шарахались. Тогда шарахались – ныне ровно мухи на мед льнут. Свои жены теперь постылые, моих ласк хотят. Да разве минувшее обратно возвернешь? Задушила бы их всех собственными руками! – внезапно зло выдохнула хозяйка и даже поднесла к лицу скрюченные пальцы. – Да токмо без подарков их мы со Снежаной вовсе ноги протянем.

Олег понял, что разговор попал знахарке по больному месту, и предпочел сменить тему, указав в потолок:

– Чего сверху ни сеном, ни соломой до сих пор не застелили? Холодно же! Все тепло через верх уходит.

Изба у женщин была построена так же, как и баня, по «полубелому», просто размеры имела раз в пять больше. Печь тоже была больше и немного аккуратнее, отличаясь от банного очага высокими боковыми стенками из скрепленных глиной валунов, слегка сходящимися наверх. Над топкой в потолке имелся квадратный проем для выпуска дыма, жилую часть от сажи закрывал сверху жердяной потолок.

– Коли углы одни засыпать, толку не выйдет, – ответила хозяйка. – А коли весь, солома вниз сыплется и с края над огнем свисает. Так и до пожара недалеко.

– Обить края надо, – прищурился Олег, бочком сполз с постели. – Лестница у тебя есть, хозяйка? Коли сидеть нельзя, буду лазить. Лежать надоело.

– Лестница, знамо, найдется. Но больше в хозяйстве ничего не осталось, чудище. Руки бабьи слабые, а нужда большая. Так потихоньку и продалось.

– Топор-то хоть есть? И чурбаки сосновые без сучков. Дрова уже все покололи али большие калабахи еще остались?

Выглянув на чердак, ведун в очередной раз поразился русской смекалке. «Полубелая» топка, как оказалось, была не недостатком, а главным достоинством в доме бывшего углежога. Судя по навязанным вдоль стропил перекладинам с петлями и крючками, на них когда-то развешивалось изрядно всякого добра. Скорее всего, рыба, мясо, птица, окорока и прочие вкусности. Когда дом топили, дым шел наверх и все естественным образом коптилось. Возможно, очаг вообще не для тепла, а для копчения и делался. Дом-то летний! Чего его утеплять?

– Надеюсь, соломой-то у вас в Перми разжиться можно? – спустившись, спросил Олег. – Топор принесла?

Дальше работа была простой и привычной: чурбак на пол, боковины отколоть – и в печь, сердцевина сильными ударами расщипывается на пластинки в мизинец толщиной. Пять минут – и чурбак превращается в стопку дранки и четыре «горбылины».

Наколов груду дранки примерно по колено высотой, ведун прицепил ее к куску старой кожи, залез наверх и прибил деревянными шипами сверху на дымовой продых, к нижней части привязал веревку. Теперь, если нужно топить, достаточно потянуть снизу за веревку – и продух открывался, а когда дрова догорали – закрывался. Кроме того, одна дырка в минус – в доме уже теплее.

Вторым заходом Середин нащипал и прибил рейки по сторонам от дыры над очагом и вогнал в нее несколько длинных пластин дранки. Их можно было двигать. А значит, открывать и закрывать «дымоход». Минус две большие дыры – в горнице стало теплее уже ощутимо. Дальше – сшил из дранки короб и огородил дымовой проход сверху. Остальное пространство деревянными пластинками просто застелил. Теперь можно было не бояться, что через щели или через край утеплитель просыплется вниз.

Тут как раз вернулась со своей работы румяная от холода прачка, сразу подбежала к печи, положила руки на теплые камни. Покосилась на ведуна:

– Ты как, чудище неведомое? Хворь отпустила?

– Зови меня Олегом, – сказал Середин. – Все едино обо мне уже всем богам и духам ведомо.

– Чем занимался?

– Пачкался, – показал свои руки и плечи ведун. – Похоже, придется тебе опять баню для меня топить.

– Коли нужно, протопим, – смиренно кивнула Снежана. – Ты токмо после нее опять не усни… Ты чего, теть Зорь?

Знахарка, делавшая бровями и глазами страшные знаки и слегка кивая в сторону гостя, резко выдохнула:

– Ты глянь, что значит, когда мужик в доме! Потолок сделал, продых сделал, дымоход сделал. Коли соломой завтра разживусь, застелим жерди слоем этак по колено, или сколько хватит, и в доме наконец-то тепло будет! Один раз ввечеру протопим, и до утра без одеяла спать можно.

– У тебя золотые руки, чудище, – улыбнулась девушка. – Спасибо.

– Да, золотые! – громко согласилась знахарка и опять кивнула на Середина.

– Ах да, гость дорогой, – спохватилась прачка, – ты, мыслю, голоден?

– Тьфу, бестолочь! – не выдержала женщина.