Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

С плеч ее свисала темно-красная мантия, полы которой были небрежно переброшены через сгиб руки, которой она прижимала к себе какой-то сверток.

Внезапно Саломея наклонилась и свободной рукой схватила сестру за грязные и растрепанные волосы, запрокинув девушке голову и глядя ей прямо в глаза. Тарамис, не дрогнув, встретила яростный взгляд сестры.

– Что-то сегодня ты не спешишь проливать слезы, дорогая сестричка, – пробормотала ведьма.

– Ты больше не заставишь меня плакать, – ответила Тарамис. – Слишком часто ты наслаждалась спектаклем, когда королева Хаурана на коленях молила тебя о снисхождении. Я знаю, ты пощадила меня только для того, чтобы подвергнуть мучениям; вот почему ты прибегаешь только к тем пыткам, которые не могут лишить меня жизни или изуродовать. Но я больше не боюсь тебя; ты убила во мне последнюю тень надежды, стыда и страха. Убей меня, и покончим с этим, потому что я более не стану проливать слезы тебе на потеху, ты, дьявол, вырвавшийся из ада!

– Ты льстишь себе, моя дражайшая сестричка, – промурлыкала Саломея. – До сих пор я причиняла страдания лишь твоему прекрасному телу, сломав твою гордость. Но ты забываешь о том, что, в отличие от меня, к тебе вполне применимы и нравственные пытки. Я подметила это, когда услаждала твой слух описанием тех комедий, что я разыграла с непосредственным участием кое-кого из твоих глупых подданных. Но сейчас у меня есть и вещественные доказательства. Известно ли тебе, что Краллид, твой верный советник, втайне вернулся сюда из Турана, но был схвачен?

Тарамис побледнела.

– Что… что ты с ним сделала?

Вместо ответа Саломея вытащила из-под накидки таинственный сверток. Развернув шелковую ткань, в которую он был закутан, она продемонстрировала его сестре. Это оказалась голова молодого человека, черты лица которого были искажены страданием, словно смерть пришла к нему в момент невыносимой боли.

Тарамис вскрикнула так, как будто в сердце ей всадили острый нож.

– О Иштар! Краллид!

– Да! Он намеревался подбить народ восстать против меня, бедный дурачок. Он рассказывал людям, что Конан говорил правду, когда сказал, что я – не Тарамис. Но как прикажешь бунтовать против Сокола шемитов? И с чем – с палками и камнями? Ба! Собаки сейчас пожирают его обезглавленное тело на рыночной площади, а останки бросят в сточную канаву, где они и сгниют. Как, сестра? – Саломея выдержала паузу, с улыбкой глядя на свою жертву. – У тебя, оказывается, еще остались слезы? Хорошо! Душевную пытку я приберегла напоследок. Ты увидишь еще много подобных зрелищ, таких, как вот это!

Стоя в круге света факела с отрубленной головой в руке, она выглядела как существо, которое не могла породить на свет земная женщина, несмотря на свою страшную красоту. Тарамис не поднимала голову. Она лежала ничком на грязном полу, ее стройное тело сотрясали судорожные рыдания, и она колотила кулачками по каменным плитам. Саломея, виляя бедрами, пошла к двери, позвякивая ножными браслетами на каждом шагу, и ее серьги подмигивали ей в свете факела.

Еще через несколько мгновений она вышла из двери, притаившейся под мрачными арочными сводами, и оказалась во дворе, который, в свою очередь, выводил в извилистую боковую аллею. Стоящий там мужчина повернулся к ней – хмурый гигант-шемит с широченными, как у буйвола, плечами и длинной черной бородой, прикрывавшей его могучую, затянутую в посеребренную кольчугу грудь.

– Она заплакала? – Его гулкий бас походил на рев буйвола, такой же глубокий, низкий и яростный. Он был командиром наемников, одним из немногих приближенных Констанция, которому была известна тайна королевы Хаурана.

– Да, Кумбанигаш. Ее душевные пытки только начинаются. А когда сознание ее притупится после постоянных истязаний, я отыщу у нее новые болевые точки. Эй, ты, собака! – Дрожащая и пресмыкающаяся фигура в лохмотьях, с колтуном в спутанных волосах, приблизилась к ней. Это был один из тех бродяг, что спят в переулках и открытых дворах. Теперь в Хауране появилось много нищих. Саломея швырнула ему голову. – Эй, глухой, брось это в ближайшую сточную канаву. Покажи ему знáком, что надо сделать, Кумбанигаш, он нас не слышит.

Генерал повиновался, и лохматая голова понурилась, когда бродяга отвернулся и, прихрамывая, поспешил прочь.

– К чему продолжать этот фарс и дальше? – громыхнул Кумбанигаш. – Ты так прочно утвердилась на троне, что никакая сила не сможет сместить тебя оттуда. Ну и что, если хауранские глупцы узнают правду? Они ничего не смогут сделать. Яви им свое истинное лицо! Покажи их обожаемую бывшую королеву – и отруби ей голову на дворцовой площади!