Виктория Гетто - Волк. Юность

А на этом поле, которое сейчас обагрится кровью, решается судьба Фиори и моя лично, а также моих близких и тех, кто поверил и пошёл за мной. Минуло три месяца с начала войны как таковой. Мы успели разгромить почти все войска дель Сехоро, завладев уже четвертью всех земель страны, и я благодарю всех известных мне богов за то, что император Рёко и король Тушура не ударили мне в спину. Ну а сегодня – решающая битва. Либо мы – либо они. Другого не дано.

Взвыли рога на вражеской стороне. Грохнули барабаны за моей спиной. За спиной, потому что я в первых рядах моей армии. Солдаты это видят и потому будут драться до конца. Ведь их полководец вместе с ними, а не прячется за спинами. Артиллеристы ждут сигнала открыть огонь. Их пушки в первой линии, кроме тяжёлых, крепостных, от которых в такой схватке будет мало толку, и потому они находятся глубоко в тылу. Но случись что непредвиденное – поддержат…

– Целься! – рявкаю я во всю глотку, напрягая связки, и слитным движением солдаты вскидывают ружья на изготовку.

Первые два ряда. Остальные ждут своей очереди. А рыцари начинают разгонять коней. Да и их гвардия ускоряет шаг. Пора? Думаю, да.

– Пали!

Треск выстрелов рвёт тишину в клочья – и… набравшие скорость кони кувыркаются, подминая под себя всадников, становятся на дыбы, опрокидываясь на спину, просто валятся с ног. Начинается свалка. Мои же солдаты, те, кто разрядил своё оружие, отступают назад, в глубину строя, на ходу перезаряжая ружья. Их сменяют две следующие шеренги.

– Целься!

Шорох, режущий уши.

– Пли!

И снова треск, будто великан рвёт прочную ткань. Но рыцари рвутся вперёд, несмотря на потери. Жертвуют собой ради дружинников? Этого не может быть! Что-то тут не то!

– Целься!

Опять практически синхронное движение тысячи человек.

– Пли!

Бах! Трах! Тах! Всё! Впереди снова первые две шеренги. Уже готовые к бою. Но и рыцарей нет, зато неумолимо надвигаются их дружинники, сминая тела павших. И идут эти отборные воины слишком уж… Твою ж мать! Рыцари посадили дружинников на коней и послали их вперёд, а сами атакуют в пешем строю! Ничего! Сейчас их…

– Артиллерия!

Звучат фанфары. Канониры, до этого сигнала ожидавшие в тылу, резко подают пушки вперёд. Дюжие руки вцепляются в большие колёса, и орудия катятся. Вот уже лишь два первых ряда солдат прикрывают их. Пушки уже заряжены картечью. Но тут из-за спин врагов взмывает в небо стая стрел и устремляется на нас. Солдаты вскидывают щиты, и тут же следует второй залп. Из самострелов. Вот гады! Переняли мою тактику! Несколько человек поблизости вскрикивают, некоторые падают, чтобы тут же подняться – мануфактуры Парды делают отборную сталь, которую не пробить примитивным арбалетчикам.

– Расступись!

Два первых ряда послушно раздаются, отступая назад, и враги видят жерла непонятных им предметов.

– Пали!

Взмахом меча я подаю сигнал, и тут же все полевые пушки рявкают залпом… В сплошной стене кровавые просеки, куски разорванных тел. А пушкари уже перезарядили свои орудия шрапнелью… Снова взмах меча, и ответом ему – гром выстрелов. Визг тысяч и тысяч пуль… Они рвут шеренгу в клочья, выносят целые куски. Это картечь. А ещё в небе вспухают облачка разрывов – так рвётся шрапнель, осыпая противника смертью с высоты. Но уцелевшие всё ещё пытаются подойти поближе, чтобы вцепится во врага зубами, рвать его в клочья, ощутить, как меч в руке входит в податливое человеческое тело…

Россыпь выстрелов стрелков, бьющих уже без приказа. Да и бесполезно командовать в таком грохоте. Но войска герцогов-то каковы! Идут, зная, что умрут. И всё равно шагают, даже пытаются держать строй… Впрочем, мои солдаты им пощады не дадут в любом случае, потому что у меня – сервы из Парды. А против них – их бывшие угнетатели, аристократы и их прихлебатели. Так что тут уже кровная месть, как говорится… Что в истории Земли, что в этой – никогда крестьяне не дадут пощады феодалам. И потому солдаты Парды стреляют часто, зло и метко. И после сражения лордов и их дружинников обычно добивают без особого приказа, зато щадят ополченцев, которых пригнали на бойню силой.

Вот кто-то попытался подняться, и тут же с десяток стрелков бьют по нему. Я вижу, как вспыхивают синие искорки попаданий, пробивающих доспехи. Калибр в восемь миллиметров. Тяжёлая свинцовая пуля, внутри которой стальной стержень, продолговатая, раскрывающаяся при выстреле и врезающаяся в нарезы. Такая прошивает любой из рыцарских доспехов с лёгкостью с шестисот метров. А тут – почитай в упор. Сто пятьдесят метров. И на этой дистанции – настоящий вал из мертвецов или слабо шевелящихся раненых, из-под которого начинают сочиться кровавые ручейки…