Виктория Гетто - Волк. Юность

– Атти, почему ты молчал?! И ты, дочка, тоже хороша! Как я понимаю, ты всё знала?! Не сказать такое даже родной матери! Ооли, когда ты узнала, что нас хотят уничтожить?!

– Мой муж мне ничего не говорил.

– Тогда как ты узнала? И когда?

– Когда познакомилась с тем, что мой супруг затеял в последнее время в графстве. Ну а выяснить недостающие звенья в одной цепи событий оказалось проще простого, мама. Прости, не хотела тебя волновать раньше времени…

Матушка немного успокаивается. Потом поворачивается ко мне, оторвавшись наконец от созерцания вида стройки за большим окном:

– Мы выстоим, Атти?

Киваю и с уверенностью отвечаю:

– Мы не просто выстоим. Мы победим, доса королева-мать.

– Что?!

– Привыкай к новому титулу, мама. Потому что отныне ты – королева Фиори. Жаль, ненадолго.

Матушка пугается:

– Почему?!

Улыбаюсь:

– Да потому, что очень скоро ты сменишь этот титул на другой – императрица-мать. Потому что Фиори – лишь первая ступенька. Я очень амбициозен, мама. И ты знаешь, что остановиться на достигнутом для меня немыслимо. К тому же мне не нравятся ни Тушур, ни Рёко. Думаю, там надо навести порядок.

– Ты хочешь стать завоевателем?! Атти, как ты только можешь даже думать об этом?! Положить тысячи жизней ради удовлетворения своих амбиций!..

Неожиданно на помощь приходит Ооли:

– Мама, поверь, Атти делает это не только по прихоти. Очень скоро, буквально через пару лет, всё в этом мире изменится коренным образом. И… поэтому он будет воевать. Но крови прольётся гораздо меньше, чем ты можешь представить. Мой муж всего лишь хочет сохранить жизнь тебе, мне и нашим детям…

– Атти…

Я киваю в ответ на незаданный вопрос.

– Увы, мама, но это так. Времени у меня немного. И чем больший вес будет на нашей стороне, тем больше шансов на жизнь.

…Неожиданно для самого себя строевой смотр меня впечатлил. Теперь я точно знаю, что моя кампания против Тайных Владык, как говорится, обречена на успех. Чёткие квадраты солдат в одинаковой одежде и доспехах, уверенное выполнение приказов и распоряжений, стрельба из ружей, залпами и поодиночке. Мишенное поле разнесли в щепки. Артиллеристы тоже не подкачали. Быстро перезаряжали свои орудия, палили метко, жаль, калибр маловат. Но тоже внушает почтение. Мне бы пару ещё ингредиентов, такое бы сделал! Но, увы, до их появления лет так с тысячу, минимум. И не одна голова на плечах… Позади мои командиры. Ждут. Что же…

– Смотрится красиво. А в бою не растеряются?

Ролло пожимает плечами:

– Думаю, нет. Но пока говорить рано. Во всяком случае, здесь одни ветераны. Уже в драках бывали. Так что первая же битва покажет, чего эти ребята стоят.

Молодой мужчина с чеканными чертами лица старого аристократического рода необычно для себя серьёзен. Собственно говоря, именно он вытащил всю армию на себе, пока я воевал в Рёко и Тушуре. А создать такое с нуля стоит дорогого… Ролло мне обязан всем. Безземельный рыцарь, получивший замок, человек, любящий свою жену и семью больше жизни. Потому и старался, не жалея ни сил, ни здоровья, обучить вчерашних сервов искусству боя, не отставал от меня, пока я не рассказал ему всю тактику боя огнестрельным оружием, не показал все тонкости обращения с оружием и приёмы боя. Каждый из них выучил вначале сам, а потом уже вдалбливал в головы подчинённых. Он, кстати, кавалерию не очень любит. После того как увидел, что правильный строй, ощетинившийся копьями, всегда устоит против любой лавы рыцарей на конях. Особенно если этот строй подкрепить арбалетчиками и лучниками…

– …Завтра выступаем. Первым делом, как я и говорил, очищаем дорогу до Ридо. А дальше – по плану.

Командиры кивают.

– Выход сразу после завтрака. Сани готовы?

– Да, сьере граф.

Это тактически новый приём для этих мест. Мои отряды теперь передвигаются не пешком, а на лёгких, но прочных санях, запряжённых парой выносливых и быстрых коняшек. Мобильность, скорость и дополнительная защита. Тоже приём из более поздней эпохи, когда армии казачьих войск гуситов, и в частности его крыла таборитов, наводили ужас на американских меченосцев на просторах Славянской Чехии. Слепой атаман Иван Жижко разгромил самого Паттона, а кровавого палача Эйзенхауэра, прославившегося сожжением деревни Хатынь вместе с жителями, поймав, велел посадить в железную бочку и изжарить на медленном огне… Так что господ феодалов ждёт сюрприз, если они сунутся.

Я возвращаюсь домой. Усталый, пропахший конским потом и сожжённым пироксилином, голодный как собака. Увы. Вместо того чтобы усадить меня за стол, Ооли прогоняет меня мыться, обрадовав, правда, что ужин будет в комнате отдыха, на втором этаже бани. Делать нечего, и, прихватив смену белья, я бреду в баню.