Марк Ньютон - Город холодных руин

– Ага, – солгал он. Поединок был вчера; сегодня было дело.

– Ты никогда больше не приглашаешь меня на них.

– Ты не просишь.

Проводя продуманную политику скрытности, он не посвящал ее в свои дела. Она знала лишь о боях, в которых он участвовал забавы ради: надо же было как-то объяснять периодически появлявшиеся у него шрамы. Он считал важным разделять разные аспекты своей жизни – семья отдельно, бизнес отдельно. Это тоже помогало сохранить нормальность. Он и не надеялся, что она поймет, в чем его нужда.

– А я выиграл, – заявил он.

– Какой ты чемпион, – зевнула Беами. Когда-то ее сарказм приводил его в восхищение, но теперь ее привычно-пренебрежительное отношение к нему и его делам все больше раздражало. Забавно, как мелочи, которые вначале нравятся, потом начинают бесить. – Ты спать идешь?

Тут, словно для того, чтобы подчеркнуть наступившую паузу, отопительная система зашлась лающим кашлем, как больной пневмонией старик, – где-то затянуло в трубу горящее огненное зерно. Чертовы работнички, руки бы им оторвать. Дом содрогался от подвала до крыши, словно живое существо.

– Сейчас, отдохну немного. Скоро приду.

Беами вымученно улыбнулась в ответ, ее взгляд оторвался от его лица. Ей не сразу удалось произнести:

– Хочешь попробовать сегодня снова?

– Может быть.

И она ушла, оставив его утешаться ромом и дорогими вещами. В прошлый раз, когда они пробовали… все кончилось нехорошо. Как всегда.

А потом на меня накатывает ярость, и я изо всех сил стараюсь не превратиться прямо у нее на глазах…

Прошло немало времени, прежде чем он поднялся со стула, поборов свою лень, усталость или что там еще. Медленно, словно больной, направился в спальню. Она была там, лежала на огромной кровати и казалась такой хрупкой среди всех этих одеял и покрывал, с разметавшимися по подушке волосами. Он сбросил сначала сапоги, затем одежду, взобрался рядом с ней на кровать, городские шумы служили фоном их романтической сцене.

Тепло и нежная кожа.

Малум прижался к ней, не зная, спит она уже или нет, а когда Беами повернулась к нему, на него накатил ужас, как всегда в последнее время. Поцелуи никогда его особо не возбуждали, хотя она старалась – целовала его в шею и под подбородком, издавала все звуки, которые, по ее мнению, ему нравилось слышать, постанывала, демонстрируя удовлетворение, словно для того, чтобы поддержать его уверенность в себе. Ее ладони скользили по его голой спине.

Ничего, никаких ощущений.

Он тоже старался; он не просто лежал с ней рядом. Он гладил ее теплый живот, проверял, увлажнилась ли она. Проводя ртом по ее шее, он сопротивлялся искушению впиться в нее зубами. Он сосредоточенно думал о том, что, по его мнению, ему полагалось испытывать. Так продолжалось некоторое время, движение повторялось за движением, и когда она наконец коснулась его члена, он затаил дыхание в предчувствии…

Ничего. Никакой реакции.

Время перестало быть абстракцией и превратилось во что-то ощутимое, и это вкупе с необходимостью реагировать довело его до предела. Ярость давно уже полыхала в нем, и он не хотел позволять ей вырваться на свободу, но все же не устоял…

– Да оставь ты меня, на хрен, в покое.

Он оттолкнул ее и сам повернулся на бок; он чувствовал, что если не будет видеть ее, то этого не случится. Он весь кипел от гнева, ему хотелось выместить его на чем угодно… Но он все же сдержался. Это было совсем не просто, но он сумел не превратиться у нее на глазах.

Он лежал без сна всю темную ночь, не в силах достичь эрекции, и думал о том, в чем никому не мог признаться, даже ей. Ломал голову над вопросом, который не смог бы задать вслух никому из своей банды, не сгорев при этом от стыда.

Может быть, я уже не мужчина?

Рядовой Люпус Бел из Ночной Гвардии проинформировал Бринда, что сегодняшний Виллирен стал совсем иным, чем тот, каким он его помнил, и, принимая во внимание скорость развития городской инфраструктуры и насыщенность строительными проектами, Бринд нисколько не удивился тому, что детские воспоминания рядового не соответствовали реальности.

Под непрерывными рядами плоских крыш, на каждой неуютной, запруженной людьми улице мужчины и женщины искали спасения от реальности – каждый по-своему. Раньше так не было, уверял его Люпус. Теперь люди наслушались мрачных новостей, которые доходили с других островов, делаясь еще страшнее при передаче из уст в уста. Так что им оставалось делать, как не пить и веселиться?