Сара Маас - Наследница огня

В зале стихли все разговоры.

Но крошанка по-прежнему выдерживала взгляд Маноны, а Манона не решалась ударить ее кинжалом.

– Нам вас жалко. Вас всех и каждую по отдельности. То, как вы обходитесь с вашими детьми, заставляет нас плакать от жалости. Они ведь не рождаются злыми и жестокими. Но вы с ранних лет принуждаете их убивать, калечить и ненавидеть, пока в них ничего не остается и пока они не делаются похожими на вас. Потому ты, Манона, и стоишь сейчас с кинжалом в руке. Ты представляешь угрозу для чудовища, которое ты привыкла называть бабушкой. Этому чудовищу нужно вернуть тебя в прежний круг бездумных убийств. Знала бы ты, как она перепугалась, когда ты решила проявить милосердие и спасти жизнь своей соперницы.

Крошанка глотала воздух. По ее израненным щекам катились слезы.

– Они сделали тебя и других чудовищами. Сделали, Манона! И потому нам жаль тебя.

– Довольно! – послышался сзади бабушкин голос.

В зале по-прежнему было тихо. Манона не без труда перевела взгляд на бабушку. В бабушкиных глазах она прочла открытую угрозу, обещавшую суровое наказание, если она не подчинится и откажется убивать крошанку. Но в глазах верховной ведьмы было что-то еще. Что-то вроде самодовольства. Казалось, бабушка признавала правдивость слов крошанки, но об этом знала только она одна.

Глаза пленной ведьмы оставались такими же ясными. В них не было ни тени страха. Этого Манона никак не могла понять.

– Давай, – прошептала крошанка.

Понимал ли хоть кто-то еще, что это был не вызов, брошенный Маноне, а мольба?

Не глядя ни на крошанку, ни на бабушку, ни на кого-либо вокруг, Манона схватила пленницу за волосы, запрокинула ей голову и полоснула кинжалом по горлу.

На вершине какой-то из Руннских гор Манона нашла небольшой лужок. Она сидела на краю, свесив ноги в пропасть. Аброхас лежал посередине и наслаждался ночным ароматом весенних цветов.

Маноне пришлось взять плащ пленной крошанки. Старым она прикрыла ее тело, распростертое на залитом кровью полу. А ведьмы уже собирались вокруг убитой пленницы, чтобы разорвать ее на части.

«Они сделали тебя и других чудовищами».

Манона оглянулась на Аброхаса. Тот помахивал кончиком хвоста. Совсем как кот. Никто не заметил ее ухода с торжества. Даже Астерина, угостившаяся крошанской кровью, не видела, как Манона скрылась в толпе празднующих и исчезла. Соррель она все-таки предупредила, сказав, что идет проведать Аброхаса. Но и вторая ее заместительница не проявила достаточно бдительности и отпустила ее одну.

Манона и Аброхас летали, пока луна не встала высоко в небе. Омага осталась далеко позади вместе с криками и смехом празднующих ведьм. Тогда Манона опустилась на этот лужок. Это была последняя гора в цепи. Дальше тянулись бесконечные равнины. Они уходили за горизонт и простирались до самого моря. До земель родины Железнозубых, которую Манона никогда не видела.

Крошанских ведьм считали вруньями и большими любительницами поучать. Может, и убитая крошанка сполна насладилась возможностью устроить прощальный спектакль. Не каждой крошанской ведьме удавалось произносить речи перед десятками своих заклятых врагов. «И потому нам жаль тебя».

Манона потерла глаза и уперла локти в колени, вглядываясь в освещенное луной дно обрыва.

Может, она бы и не стала спасать Петару, а всерьез подумала бы, стоит ли рисковать, если бы не глаза Килии. Обреченная дракониха из последних сил пыталась спасти свою хозяйку. Потом ей вспомнилось, как Аброхас тогда прикрыл ее крылом, уберегая от ветра и ледяного дождя.

Драконов выводили для войны. Они должны были убивать, калечить и одним своим видом вызывать ужас в сердцах врагов. И тем не менее…

И тем не менее Манона испытывала странное чувство. Она смотрела на горизонт, усыпанный звездами, наслаждалась теплым весенним ветром и радовалась, что рядом с нею лежит и нюхает цветочки ее надежный крылатый спутник. Она благодарила судьбу за этого дракона.

В ней билось и другое, не менее странное чувство, заставлявшее вспоминать слова крошанской ведьмы.

Вплоть до сегодняшнего вечера Манона не знала чувства сожаления. Настоящего сожаления, а не досады по пустякам.

Сейчас она всерьез жалела, что не спросила имя крошанки. Не разузнала, кому принадлежал плащ, который покрывал ее плечи, откуда родом его прежняя владелица. А ведь у этой крошанки тоже была своя жизнь…

Вот уже десять лет, как исчезновение магии уравняло ведьм со смертными.