Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]

Отвлекшись на не слишком-то веселые мысли, я пропустил речь Йохана и послов заметил, только когда те остановились перед троном. Главный, видимо, этот, весь в золоте. Гордая осанка, надменный взгляд, украшений столько, что удивляешься, как он еще ходит. Даже сапоги покрыты золотыми чешуйками.

– Я, маркиз тай-Сильво, граф Эренга и Рэма, барон Стербринга, от имени Бригитты, королевы дарсийской, требую, чтобы захваченные в плен подданные ее были немедленно освобождены! В противном случае вся мощь ее армии обрушится на вас и не будет вам спасения!

А тон-то какой! Слушать этого спесивого кретина и так-то было не слишком приятно, а уж когда до меня смысл сказанного дошел… Ярость выплеснулась наружу еще до того, как я успел хоть что-то осознать. Когда мир снова обрел краски, по залу валялись лишь куски тел да какой-то толстяк возился у моих ног, запутавшись в роскошных драпировках и явно уже ничего не соображая от страха. Впрочем, даже мои гвардейцы вжались в стены, стараясь дышать через раз, чтобы не привлекать лишнего внимания. Только мысль еще мелькнула об испорченном паркете, а мертвая плоть уже начала таять дымом. Сила хаоса исполнила желание господина. Едва я перевел взгляд на толстяка, как к нему потянулись дымные плети, пришлось одернуть. Кажется, это последний из послов, его нужно оставить в живых. Да и парень, если приглядеться, еще очень молод. Нужно бы что-то сказать, но я боюсь дать волю чувствам, даже малейший выброс гнева может привести к непредсказуемым последствиям. Отработанные навыки менталиста уже взяли сознание под контроль, но все еще крайне нестабильно. Разворачиваюсь на каблуках и молча покидаю зал, стараясь не нарушить это состояние внутренней пустоты и спокойствия.

Темнота, тишина и багровые отблески луны на низких тучах. Сколько я уже так сижу – тайс, два? Запершись в тиши кабинета, я все еще ощущаю на губах привкус страха. Своего собственного страха. Нет, не так – первым было наслаждение, упоение всемогуществом и лишь потом пришел страх. Это хорошо, что пришел. В тот час, когда я поверю обещаниям хаоса, окунусь в бесконечность свободы… Нет, я даже думать об этом не хочу. Остается надеяться, что у меня хватит сил уйти раньше.

– Войдите, сеньор. – Даже не видя ауры, я чувствую ее, как переплетение эмоций и чего-то еще, имеющего, наверное, заковыристое название на высоком даркаане. Мне же достаточно образа фехтовальщика, что тут же возник в мозгу.

– Даркин, вы как? В порядке?

– Уже почти. Что-то хотели спросить?

– Мне бы хотелось понять, что послужило причиной… вспышки, – тай-Марино аккуратно опустился в кресло, – и каковы ваши дальнейшие планы относительно пленных. Я сам не присутствовал, а понять что-то из перепуганного лепета охраны и тай-Дели сложно.

– Съел что-то несвежее, наверное. – Увидев выражение лица фехтмейстера, тут же понял всю неуместность шутки. – Луиджи, этот кретин, тай-Сильво, граф чего-то и барон чего-то еще, посмел мне угрожать! И это несмотря на то, что дарсийские войска обломали зубы о мои стены, а замок ломится от заложников.

– Помилуйте, сеньор, но ведь это же переговоры! – Руки взлетели в негодующем жесте. – Они всегда так ведутся! Тай-Сильво обязан был начать с угроз, это почти традиция! Вы бы в ответ напомнили ему о заложниках, пообещали всех казнить, едва только войска подойдут к границе. Напомнили бы о провале прошлого штурма… Тай-Сильво бы извинился, вы бы извинились, постепенно перейдя к обсуждению выкупа. Так всегда делается!

– Вот вы и будете вести переговоры в следующий раз! И меня не слишком интересуют причины, по которым вы прячетесь от бывших соотечественников. Вы – мой вассал, и это приказ. Займитесь формальностями и не забудьте упомянуть, что я изволю пребывать в ярости.

– Полагаю, мне также стоит намекнуть, кого именно, – тай-Марино улыбнулся, – вы бы предпочли видеть в качестве переговорщика?

– Полагаю, да. – Я улыбнулся в ответ. Почему бы слегка не помочь моему славному соседу? До этого момента мы с сэром Эндрю всегда находили общий язык.

Сеньор тай-Валанте, в отличие от предшественника, являл собою воплощенную скомность. Траур наряда разбавлял лишь бело-голубой герб Дарсии. Аккуратно вошел, опираясь на трость (слишком уж демонстративно хромая, как по мне), произнес ровно положенное по протоколу приветствие и замер в молчании. Трое подростков, что сопровождают соседа, тоже в трауре. Молчат, боясь поднять глаза. Ан нет, тот, что в центре, пытается держать глаза долу, но то и дело постреливает любопытствующим взглядом.