Игорь Осипов - Лешие не умирают

Снова ожила рация:

– Все, девочки, приехали. Пулеметчики на крыши. Все свободные от дозора – берем инструмент, и на лесоповал.

Из кунга вылезли Латышев и Торгачев. Максим также не заставил повторять приглашение дважды: выскочил из кабины, прихватив широкий увесистый топор, торчавший за креслом Михалыча. На улице его догнал Молодой. Радостный, что наконец-то довелось размяться, а не сидеть в жестяном коробе прицепа, он суетился вокруг Максимыча, как щенок на прогулке. Начальство уже приступило к расчистке, обрубая торчащие во все стороны ветви лесного исполина. А тополь был просто огромен. Ствол его уходил глубоко в лес. Максим прикинул, что когда он стоял на корню, то высотой был не меньше тридцати метров. Толстый ствол, в три обхвата, словно мост, уводил глубоко в лесную чащу, где что-то копошилось и издавало непривычные уху сталкера звуки. Максим, вручив топор Молодому (пускай парень разомнется), достал из-за спины свою «ксюху» и, сняв ее с предохранителя, подошел к краю дороги.

Исполинский тополь проломил в лесу целую просеку. В самом ее конце из земли торчали огромные корни, которые по ветвистости могли поспорить с кроной дерева.

Именно там, где выкорчеванный комель поднял целую гору земли, и слышались те странные звуки. Из корней с испугом выглядывали несколько пар глаз. Небольшие животные с огненно-красной, покрытой черными полосками шерстью, удлиненными мордочками и острыми, как иглы, зубами не сводили взора с пришельцев, обрубающих ветви с их дома. Особо сильные удары топоров сопровождались их гортанными звуками, напоминающими карканье и лай одновременно. Но, несмотря на общее возмущение, попыток нападения они не делали, ощущая опасность этих странных двуногих.

Через полчаса плодотворного труда удалось расчистить от кроны старого тополя одну полосу дороги. Уставшие люди загрузились в машины, и караван тронулся дальше. Снова потянулись бескрайние леса. Дорога ввинчивалась в них, как штопор, ведя к цели путешествия. За окном промелькнула еще одна разрушенная деревня без названия, еще один небольшой мост через ручеек и следующий холм – дорога, как искусный гипнотизер, убаюкивала. Однообразное мелькание усыпляло не хуже блестящего маятника гипнотизера перед глазами. Максим тряхнул головой, сбрасывая охватывающую его дрему.

Первая машина снова начала притормаживать и через минуту остановилась. «Шишига», объехав «Урал», остановилась на встречной полосе вровень с ним. Перед караваном, на небольшом перекрестке, прямо посередине проезжей части, стояла двадцатилитровая канистра. Это было очень похоже на бесплатный сыр, который, как известно, бывает только в мышеловке.

Рация зашипела и голосом Латышева сказала:

– Хорошо стоим, красиво! Может, просто спихнем ее в сторону колесом и дальше поедем? – в окне «Урала» отлично было видно, как он показал на покосившийся указатель. Надпись на нем гласила: «Мышегребово». – Не нравится мне название, звучит, как ругательство.

Максим достал рацию и, нажав на тангету, сказал:

– Схожу посмотрю, прикройте.

Он натянул намордник респиратора и взялся за ручку двери.

– Принял.

В крыше кунга «Урала» откинулся люк и показался человек в армейском ОЗК.

Михалыч ободряюще похлопал парня по плечу.

– Давай.

Максим открыл дверь и спрыгнул на асфальт. Медленно подошел к одиноко стоящей канистре и слегка пнул ее ногой. Емкость отозвалась гулом и бульканьем жидкости внутри. Не вынимая рации из разгрузки, Изотов нажал на переговорник:

– Почти полная.

– Цель на десять часов! – голос Торгачева не вызывал никаких сомнений.

Пулеметчик, как голова у трансформера, повернулся и направил ствол в указанном направлении, а Максимыч присел на колено. В его руках, как по волшебству, оказался «АКС-74У».

Прямо посреди примыкающего к главной дороге проезда, уводящего куда-то в дремучую чащу, стоял зверь. Нет не зверь, а настоящий танк, родственник того хрюкающего уродца, которого вспугнули в Лисичино. Широкая грудь, более светлая, чем покрытое черной жесткой щетиной тело, массивная голова с маленькими злыми глазками и клыки. Первое, что Максим увидел, это клыки, которые выступали из нижней челюсти и загибались, как турецкие сабли. Животное переводило взгляд с одинокого человека посередине дороги на машины, стоящие рядом с ним. Его смущали эти огромные коробки на колесах и казалось, что если бы не они, то оно бы уже кинулось и насадило на острые клыки нахала, вторгшегося на его территорию.