Александр Шакилов - Пусть умрут наши враги

– Потому что у тебя нет матери, леший. Уже много лет. И никогда не было сестры.

Сказанное им было настолько нелепо, что Зил не нашелся с ответом.

Он расхохотался.

Даринки, значит, нет и не было?! И мама давным-давно мертва?!..

Разочарование и презрение – вот, что он испытывал, глядя на зеленобородое чучело. Родд – великий ментал?! Что вы, обычный ярмарочный шарлатан, обманывающий великовозрастных дурачков вроде Траста! И чем меньше у дурачка уверенности в себе и знаний, чем сильнее он надеется, что добренький дядя подскажет, куда идти и как маршировать, тем сильнее власть шарлатана над дурачком.

Но не над Зилом.

– Зачем ты лжешь, старик? – оборвав свой смех, спросил леший. – Ты тронулся? Ну, в твоем-то возрасте неудивительно…

Вжикнув напоследок, слепни и комары попрятались в густой бороде Родда. Лица детей цветов исказил ужас. В зале приемов запахло вовсе не тонжерром, а постыдной детской слабостью.

Колдун Родд развел руки в стороны, и «корни», вросшие в его локти, заскрипели точно стволы деревьев на ветру в лютый мороз.

– Понимаю. Тебе, леший, больно слышать правду. Но у меня есть твой геноматериал и налажена связь со всем миром… Впрочем, ты не поймешь… Я не чувствую ни твою мать, ни твою сестру. Их попросту нет.

– Ах попросту нет?! – Зил действительно не понимал. Да он и не собирался вникать в бредовые фантазии сумасшедшего шарлатана. – Я тебе не верю, Родд. Ты ошибаешься. Или лжешь.

Дернулась зеленая борода. Траст покачал рыжей головой. Ларисса тихонько, но грязно выругалась. От свиты колдуна потянуло, как от общественной городской уборной в летнюю жару.

Зил ощутил чье-то присутствие в дальнем темном углу зала. Существо, которое скрывалось там, точно не было человеком. Оно следило за лешим. Внимало каждому его слову и напряжению мышц лица, оно вдыхало его запах, чтобы запомнить, оно внимало его голосу, когда он говорил, надеясь узнать ответ на важный вопрос, и когда дерзил от волнения и разочарования.

Наконец Родд нарушил затянувшееся молчание:

– У тебя, леший, интересная судьба. Изменчивая. Только от тебя зависит, как и что с тобой случится. Мало кому дано такое счастье – счастье ли? – определять русло своей реки жизни. Потому я вижу очень мало о тебе, всего на шаг вперед. Но я точно знаю: тебе суждено отправиться к Древу Жизни.

– Я не верю в судьбу, – Зил осклабился. – И да, я – хозяин своей жизни. Я и только я решаю, куда идти и что делать! Хоть на шаг, хоть на сколько вперед!

– Хозяин? Раз так, иди куда хочешь, – Родд заухал точно филин перед случкой, так его позабавили попытки Зила вырваться из удавки «корней». – Ну что же ты, хозяин?!

Он перевел немигающий свой взгляд на Траста:

– А твоя судьба, рыжий, – сопровождать лешего в странствиях. Ты ведь затем ко мне пришел, чтобы узнать, каков твой жизненный путь? Теперь тебе известно твое призвание.

Родд вновь заухал, его свита радостно зашушукалась. А Траст, узнав свое предназначение, возопил так, будто ему в седалище воткнулись когти волчарки, в пах – иглы ежа, в пятку – кончик хвоста тайгера с загнутым острым шипом, а в язык – жало шершня. Он призвал все беды и сто смертей-болячек на голову ушастого ублюдка, которому не будет спокойствия ни сейчас, ни завтра, ни когда его тело скормят свиньям. Досталось и великому Родду вместе с его молодой командой: Траст пожелал им всем удавиться морковью, испортить желудок гнилой свеклой, и чтоб им всем кишки раздуло из-за прокисших ягод и червивых клубней! Надо же, горе какое! Думал вернуться домой, пасти свиней, козочек доить, коров еще, да девок на сеновале щупать и детей потом растить, а тут! Тут!.. Да на кой ему этот ушастый, из-за которого одни неприятности?!

Траст еще причитал, а Родд уже повернулся к Лариссе:

– А твоя судьба…

Но договорить ему не дали.

– Ты где прячешься?! А ну покажись! – басовито-хрипло донеслось из кишки коридора, ведущего в зал.

Зеленобородый колдун попятился. На лице его появилось выражение крайней озабоченности, которое Зил назвал бы гримасой страха, если б перед ним был кто-то другой, а не могучий ментал, просто не способный кого-либо бояться.

Не способный – кроме одного человека на всей планете.

Того, который, рыча и плюясь, ворвался в зал.

– Крюк вам в хребет! – взревел этот самый толстый, самый широкоплечий мужчина, которого Зил когда-либо видел. – Солить вам жабры!

Его недоброе лицо, покрытое рытвинами оспин, было багровым. Его ноги-окорока с гулом впечатывались в полированный пол, оставляя за собой кровавые отпечатки. Похоже, перед тем, как войти в цветник, он хорошенько потоптался по очереди юнцов.