Вадим Львов - Оперативное вмешательство

Ральф попытался осмыслить сказанное.

– И они взорвались сами?

– Нет, конечно. Вы появились не вовремя, и те, кто этот груз сопровождал с той стороны, привели в действие детонатор.

– Ясно. Что еще интересного?

– Интересного? Ну, кроме того, что эти снаряды можно запускать с самодельных направляющих, ничего.

– С самодельных?

– Ага. В Интернете посмотри. В любой мастерской пусковые установки можно клепать. Как в Ливане…

– В Ливане? Ты же говорил, Иран…

– Делают в Иране, продают «Хезбалле» в Ливан. Может, еще куда-то. Можешь в Интернете посмотреть, если хочешь.

Ральф уже принял решение и встал, протягивая руку.

– Спасибо, Люк, я твой должник.

– Да не за что. Держись. Увидимся.

Расставшись с экспертом и кинув в рот пластинку жевательной резинки, Ральф остановился на обочине дороги и достал только что купленный мобильный телефон с новой сим-картой.

Трубку на том конце, несмотря на разницу во времени, сняли мгновенно.

– Кто? – пророкотал нагловатый бас.

– Мистер Сулич? Грэг?

– Да, это кто?

– Ральф Молинаро, DEA… Встречались.

– Помню.

– Есть разговор.

– На какую тему, Ральф?

– У вас в Агентстве есть свободные вакансии?

– Какое вас подразделение интересует, Молинаро?

– Контртеррористический центр.

Молчание длилось в течение десяти секунд.

– Думаю, у нас есть общая тема для разговора, Ральф. Жду вас в столице…

– Давай, давай! Все, харэ!

Савва Фокин медленно пятился спиной, указывая механику-водителю Косте Горелкину на край платформы.

«Барс», последний раз свистнув турбиной, встал как вкопанный.

– Лады! Приехали! Теперь крепим.

Натянув перчатки, Савва и наводчик Витя Суханов по кличке Ноздря споро засунули под гусеницы увесистые тормозные башмаки и стали протягивать витые из толстой проволоки крепежные тросы.

Свое прозвище Суханов получил на заре своей молодости, когда, будучи панком-неформалом, проколол себе ноздрю. И вот однажды Витька с проколотой ноздрей и панковским гребнем занесла нелегкая в самый криминогенный район родного Новокузнецка. Встреча юного неформала с ватагой не менее юных гопников закончилась появлением на носу Витька рваной раны и навечно прилипшей клички.

– Давай быстрее, Савва! Вон Карп с зампотехом чешет!

Обернувшись, сержант увидел идущих вдоль эшелона командира роты капитана Карпа и прапорщика Ващенко.

По внешнему виду Карпа можно было понять, что он только что побывал в штабе батальона и получил нагоняй за медлительность.

Двадцатую отдельную танковую бригаду сдернули по боевой тревоге больше суток назад. Бригаде предстояло совершить тридцатипятикилометровый марш и с ходу начать погрузку на эшелоны, идущие в неизвестном им направлении. Как и следовало ожидать, тут же начался бардак, несмотря на многочисленные ротные и батальонные учения. Все-таки тренировки – это одно, а когда всю танковую бригаду одновременно ставят «в ружье» и выгоняют из пункта постоянной дислокации, то все уже совсем по-другому складывается. На шоссе, ведущем к Чернигову, немедленно воцарился хаос, когда маршевые колонны потянулись к станции. Через пару часов у горожан создалось впечатление, что Чернигов подвергся нашествию механизированной пятнистой орды.

Начальник станции, толстенный вислоусый хохол с характерной фамилией Нечай, пытался что-то блеять и упорно отказывался выделить для погрузки армейских эшелонов две платформы, ссылаясь на отсутствие приказа по своему ведомству.

Орущего и потеющего Нечая взял в оборот заместитель комбрига, полковник Игорь Громов, который вломился к железнодорожнику вместе с отделением автоматчиков из комендантской роты.

Глотка у Громова, несмотря на интеллигентный вид, была просто луженая, и он вмиг заткнул Нечая, пригрозив пристрелить его на месте.

Нечай сразу как-то «сдулся» и, покосившись на стволы «АК-12», обреченно махнул рукой.

– Война, что ли, началась? – только и смог спросить Нечай.

– Если бы началась война, господин Нечай, я бы вас просто застрелил. Прямо здесь, на месте, за попытку саботажа! – отрезал Громов.

Бригада грузилась уже вторые сутки, все бегали в мыле, начиная от последнего солдатика до комбрига Разумовского и его штабных. По нормативу погрузка батальона занимает шесть часов, но теперь ее сократили на час, стараясь как можно быстрее выпихнуть бригаду из Чернигова.