Дмитрий Старицкий - Вверх по течению (СИ)

– Вит, – отвлек я командора от созерцания непонятно чего – внизу по – прежнему снег, хвойный лес и болота.

– Ну? – повернулся он недовольно, как будто я его действительно от чего-то важного оторвал.

– Глянь в хвост.

– Не обращай внимания. На морозе всегда так.

– Пропеллер не обледенеет?

– Обледенеет. Скорость упадет до восьмидесяти километров в час. Но это не принципиально. Мы же не на гонках.

– Вижу берег! – крикнул боцманмат с руля горизонтальной наводки.

– Савва, мне сейчас совсем не до тебя, – выговорил мне Плотто. – Смотри сам. Запоминай.

Морской берег выглядел как горный хребет нагромождением льда на дюнах, а вот само море было чистым и спокойным. Солнечные блики лениво отражались от пологих волн. В воздухе заметно посвежело, точнее сказать помокрело… В общем, влажность заметно повысилась.

– На горизонте, держать нос на нуле, – громко приказал Плотто.

– Есть, командор, – отозвался рулевой с левого борта.

– Высота? – снова командор сделал запрос.

– Восемьсот, – немедленно последовал четкий ответ из-за моей спины.

«Восемьсот? Это метров», – догадался я.

– Температура за бортом?

– Минус пятнадцать.

– Добро. Курс ост, – и повернулся ко мне. – Запоминай, Савва, над морем всегда теплее, чем над сушей, если только нет шторма.

По морю милях в двадцати от берега, отчаянно дымя некачественным углем, уходил на северо – запад конвой из четырех больших пароходов. Не меньше пяти тысяч тонн водоизмещением. Их охранял всего один трехтрубный крейсер второго ранга с открыто стоящими орудиями на верхней палубе.

– Бомбить будем? – спросил я командора с подначкой.

– Нет. Только бомбы зазря тратить. Пустые они идут, – спокойно ответил Вит, – глянь, как высока ватерлиния даже отсюда видно без бинокля. На таких корытах обычно снаряды подвозят островитянам. Идем к городу. Вот поэтому я и не люблю морскую разведку. Видеть – видишь, а вот передать эти сведения никакой возможности у нас нет. Вот если бы было что-нибудь типа беспроволочного телеграфа… – мечтательно произнес командор.

– Почему нет? – ответил я. – Вполне возможно такое. Даже на тех электрических батареях, что у нас есть. Искровой принцип. Правда передать можно будет только два знака, одинарный и двойной, – и постучал по обшивке, демонстрируя, – точка, тире, точка, тире… Язык специальный придумывать придется. А технически нет ничего невозможного.

– Хм… Я даже знаю, кого надо навьючить этой проблемой, – пробормотал Плотто скорее для себя, чем отвечая мне.

Интересно, кого это командор назначил местным Поповым? Но любопытствовать не стал. Мое дело идею кинуть, потому, как сам я это дело точно не потяну. Для меня все, что касается радио, проходит по категории колдовства и шаманства.

– Что-то нашего флота совсем не видно, – произнес я с осуждением, отвлекшись от прогрессорства.

– Щетинпорт для нашего флота второстепенная цель. Тем более что армия опять закопалась в землю и сидит в траншеях вяло постреливая. Вот на западном фронте там да, как коляски по проспекту транспорты по проливам ходят. Там капитаны себе тоннаж зарабатывают и кресты по потопленному тоннажу согласно указу императора.

И тут же прикрикнул на рулевых.

– Держать нос на нуле!

– Что с носом не так?

– Да лед на нем нарастает сильнее, чем на других местах оболочки. Тянет вниз.

– Не боишься обледенения?

– Расчеты показывают, что подъемной силы нам хватит даже на полное обледенение оболочки. Вот только потом соскребать на земле его замучаются матросики.

– А балласт не замерз?

– Нет. Вместо воды в мороз я использую мелкий щебень. Дворницкий такой.

– Почему не песок?

– Песок, сцуко, смерзается. Да ладно мы – у нас корпус прочный, а вот царцы в такой же мороз на мягком дирижабле летают. В веревочной сетке и почти в открытой гондоле. Герои.

– Богатыри, не мы… – усмехнулся в унисон.

– Зря смеешься. Я в свое время полетал на мягких… Тебе не советую. Особенно в такую погоду. Кстати в минусовую температуру, нам теперь полетный день за два считают. Так что весь экипаж летает в охотку. Три подъема и месячная норма для полетных выплат. Да еще с доплатой «за холод» в зависимости от температуры на высоте. Не говоря уже о том, что два подъема в военное время дают почти месяц календарной выслуги. Любит нас император.

– Кажись, Щеттинпорт показался, – завистливо прервал я командора.

Через несколько дней меня выведут за штат из эскадры. Прощай небо. А оно так красиво. Даже когда такое холодное, как сегодня.