Николай Побережник - Эрта. Время сирот

На следующий день, перед обедом Кинт услышал гул скревера, когда они с Волье возвращались с объезда территории.

— Вот и гости, — сказал Волье, — поехали, газеты наверное тоже привезли.

— Да, давно не читал новостей, — ответил Кинт и всадники погнали лошадей рысью к лагерю.

Скревер уже совершил посадку и профессор, важно сопровождая пилота–курьера к навесу, что–то ему рассказывал. Подъехав к переднему колесу машины, патрульные привязали коней и тоже пошли к навесу.

— Профессор, а газеты привезли? — спросил Кинт, ступив под навес и замер…

— Держите… держите… — заохал профессор.

Крей успел подхватить Маани, потерявшую сознание, после того как она услышала голос Кинта и встретилась с ним глазами.

Маани сидела в раскладном кресле под навесом, шлема на ее голове уже небыли и светлые волосы рассыпались по плечам форменной кожаной куртки, Кинт сидел рядом и держал ее за руку, а она не шевелясь, молча смотрела на него не моргая, и не замечая своих слез. Шипя и махая руками, профессор выгнал всех из–под навеса и тихо сказал:

— Кинт, ну мы пойдем… позови когда курьер… эм… девушка отойдет после обморока.

В ответ Кинт не поворачиваясь кивнул и наклонившись к Маани улыбнувшись сказал:

— Ну как, отошла после обморока?

— Не знаю, смотри, — она вытянула руку, — как рука трясется…

— Выпьешь?

— Нет, нельзя, лететь же…

— Профессор тебя не отпустит, даст телеграмму в столицу, полетишь утром.

— Мне так стыдно… стыдно за отца, и вообще за ту историю на выставке.

— Забудь, это в прошлом.

— В чьем… в чьем прошлом?

— И в моем, и в твоем… Ты же знаешь, и будущего у нас тоже нет.

— Зато есть настоящее, — ответила Маани, подалась вперед и впилась в губы Кинта…

Казалось, поцелуй длился вечность, горячий, страстный, сладкий и долгий… весь мир остановился, перестали петь птицы, стихло журчание быстрой речки, и перестал дуть ветер в долине.

— Видишь, какое у нас с тобой настоящее, — откинувшись на спинку кресла и глубоко дыша, сказала Маани.

— Пошли, — Кинт взял Маани за руку.

— Куда?

— Продлим наше настоящее…

Кинт и Маани скакали по цветущему склону, лошади разгоняли роящихся пчел и порхающих от цветка к цветку бабочек, и словно чувствуя настроение седоков, лошади держали темп и жались друг к другу. Остановившись недалеко от излучины реки, под одиноко стоящим высоким деревом, Кинт соскочил на землю, отвязал от седла одеяло и бросил его на ковер из маленьких желтых цветочков, потом помог спуститься Маани и они слились в поцелуе… Затем они повалились на землю, в стороны и вверх летела одежда, пояса, пистолеты, а лошади побрели к реке и зашли в воду.

— Как же хорошо, что я тогда свалилась в степи, — Маани лежала головой на груди у Кинта, и смотрела как лошади резвятся в реке, — наша с тобой встреча, это наверное то единственное ради чего стоило вообще рождаться на этот свет… Мы ведь можем больше не увидеться.

— Можем, — ответил Кинт и вдохнул, — зато у нас есть этот день и эта ночь.

— Нет Кинт, я улечу вечером, — Маани приподнялась на локте, — я выхожу замуж… свадьба через неделю.

— Надеюсь, он хороший человек, — Кинт погладил Маани по голове, перебирая отливающие солнцем локоны.

— Хороший… но не тот, увидев которого можно упасть в обморок.

— Да уж напугала ты профессора.

Маани улыбнулась, и снова опустила голову на грудь Кинту.

— Как же мне с тобой хорошо… и как же неправильно устроен этот мир, потому что нам нельзя быть вместе…

Кинт и Маани пробыли вместе до самых сумерек, и когда с реки пополз сырой и холодный туман, они собрались, некоторое время стояли обнявшись и молчали, а затем сев верхом медленно поехали к лагерю, держа друг друга за руки.

Скревер был уже загружен образцами руд, бумагами с отчетами руководителя экспедиции и какими–то работами студентов. Прежде чем запустить силовую установку, Маани поманила отдельно стоящего от остальных Кинта, он вбежал по крылу к кабине…

— Вот возьми это, — Маани протянула Кинту брошь, простую, из серебра с парой самоцветных камней, — на память.

— Жаль, мне нечего тебе дать на память обо мне… разве что пистолет, — грустно улыбнулся Кинт.

— Нет, пистолет не надо, — рассмеялась Маани, а потом, покосившись на стоящих недалеко профессора и студентов поцеловала Кинта, — ты мне уже все дал, я буду помнить тебя.

— Прощай, — Кинт спрыгнул с крыла и отбежал подальше.

А Маани закрыла колпак кабины, гул усилился и скревер с небольшой задержкой поднялся в воздух, облетел лагерь и взял курс на юго–запад.