Лоуренс Уотт-Эванс - Киборг и чародеи

Если это существо все же попытается броситься на него, придется защищаться, а если оно окончательно обессилело, лучше избавить его от дальнейших мучений. Сланту не нравилось глядеть на страдания живого существа, он был почти уверен, что с такими ранами дракону не выжить.

Конвульсии прекратились. Тяжело дыша, монстр неподвижно лежал на боку. Ему наконец удалось освободиться от ножа в горле, и из широкого отверстия хлестала кровь. Здоровый глаз – золотисто-зеленый диск – смотрел на Сланта, но вряд ли видел его. Другой превратился в сочащуюся слизь.

Пошарив в куче хвороста, о которую споткнулась его лошадь, Слант подобрал все выпавшее из его карманов и вернулся к дракону. Тот попытался смежить глаза, и левый глаз закрылся, но кровь, запекшаяся на правом, не давала прикрыть его, и из-под наполовину оторванного века виднелся угасающий золотистый зрачок.

Слант проверил снарк на куче листвы – тот исправно проделал в ней овальную дыру, подняв клубы пыли.

Осторожно подойдя к дракону и остановившись примерно в метре от него, Слант прожег кровавую дыру в его черепе.

Дракон был мертв.

Откуда-то со стороны послышалось хлопанье в ладоши, и голос Эннау воскликнул:

– Это было великолепно!

Какое-то мгновение Слант молча глядел на нее. Эннау все еще лежала у обочины, куда отбросила ее лапа дракона, она весело хлопала в ладоши.

– Это было великолепно! – повторила она.

– Отнюдь, – возразил Слант, – скорее нелепо. Что ты тут делаешь?

Он по-прежнему стоял не двигаясь, со снарком наготове, когда девушка, вскочив на ноги, побежала к нему. Она протянула руки, будто для того чтобы обнять его, но он угрожающе поднял снарк. Эннау резко остановилась, и на лице ее отразились удивление и обида.

– Что ты здесь делаешь? – сурово повторил Слант.

– Я последовала за тобой.

– Это и так очевидно. Зачем?

– Зачем что?

– Зачем ты за мной увязалась? Зачем ты разбудила дракона?

– Прости. Я его не заметила. – Вид у нее был при этом искренне покаянный. – Я не хотела подвергать тебя опасности.

– Ты заставила меня убить его.

– Мне правда очень жаль. Я не хотела ничего плохого.

– Зачем ты следовала за мной?

– Я... я не знала, что мне еще делать. Мой дядя Курао мертв, и в Олмее нет никого, кто бы мог позаботиться обо мне.

– А Фуринар?

– Он меня не любит. И, кроме того, у него своя семья.

– А почему ты не попросилась в ученики к другому магу?

– Я не знаю других магов.

– Тогда почему ты не можешь сама о себе позаботиться? Ты же маг, так ведь? Или ученица мага.

– Я не могла.

– Почему?

Она опять посмотрела на него с удивлением и обидой, будто Слант мучил ее понапрасну.

– Зачем ты все-таки преследуешь меня? Что мне с тобой делать?

– Ты убил моего дядю.

– Так, значит, это месть?

– Нет, ничего подобного! Но он был моим учителем, а ты убил его.

Слант, к испугу своему, вдруг обнаружил, что начинает понимать, в чем дело, во что он ввязался.

– А какое отношение имеет одно к другому?

Она сконфуженно опустила глаза:

– Ты... ведь это ты виноват в том, что я осталась без покровительства, понимаешь?

– Значит, теперь я должен стать твоим защитником. Получается, я выиграл тебя, как приз?

– Не знаю. Наверное...

Слант с недоверием уставился на Эннау.

– Ты это серьезно?

Она кивнула.

– То есть ты собираешься остаться со мной?

Она опять кивнула.

– Если ты мне позволишь, конечно.

– А если нет?

– Не знаю, – она снова подняла на него жалобный взгляд. – О, пожалуйста, позволь мне остаться с тобой! Мне некуда идти!

– Ты можешь вернуться в Олмею, там твое место. Разве ты не наследница лавки Курао? Ты ведь можешь продолжать его дело или получить за нее деньги.

– Возьми ее, если хочешь.

– Не хочу.

– Вот и я тоже. Я хочу пойти с тобой.

– Я сам не знаю, куда иду.

– Это неважно.

Совершенно пораженный, Слант не нашелся, что сказать, и молча уставился на нее. Ему совсем не хотелось таскать ее за собой. Будь компьютер все еще в активном состоянии, он, вероятно, приказал бы убить ее на месте, и киборг в нем беспрекословно послушался бы. Как хорошо, что компьютер отключен. Она ему не нравилась, но убивать Сланту не нравилось еще больше, поскольку каждое убийство оставляло по себе горькое чувство сожаления. И потом, после стольких неприятностей, выпавших по ее милости на его долю, ему совсем не хотелось попусту растрачивать силы.

Он задался вопросом, не действует ли она, как ему показалось сначала, по приказу магов из Олмеи.