Галина Андреева-Сапфиро - Подземелья Аркаима [СИ]

Откуда-то выплыли строчки стихотворения, автора которого я не помнил:

Вот, кажется, лопнет преграда в мозгах -

Плотина застывшего времени.

И вспомню я то, что забылось в веках,

Какого я роду и племени!

Усилие воли на мир, наложив,

Я к черту пошлю все законы.

И кто же из тех, что остался внизу,

Посмеет чинить мне препоны?

Постепенно успокаиваясь, я осторожно перевернулся на бок, затем на живот, в ребра уперлось что-то жесткое. Пошарив под собой рукой, достал маленький предмет, оказавшийся кольцом. При виде его плотину моей памяти прорвало окончательно. Теперь я вспомнил, наконец, кто я и что со мной произошло. Я легкомысленно активировал артефакт, и исторгнутый им импульс вырубил меня почти на час. Что это был за импульс энергии, и как он скажется на мне, я даже не предполагал. Яркость воспоминаний о повседневной реальности притушила память о прошлых воплощениях, они отступили в тень и стали бледными тенями прошлого, когда настоящее предъявило на меня свои права.

– Впредь нужно быть осторожнее с незнакомыми вещами! – С раскаянием подумал я. В памяти всплыл рассказ Марка о Люцифере, который должен найти 'ключ', включающий его высшие способности. Мое 'приключение' перекликалось с этим рассказом, но так как на могущественного Ангела я явно не тянул, то, немного удивившись совпадению некоторых деталей из рассказа Марка с тем, что произошло со мной, просто отбросил это воспоминание и решил лечь спать. Боль в голове немного утихла. Я чувствовал усталость, разбитость и недомогание, а завтра ехать в Храм. Взглянул на будильник, он показывал три часа ночи.

– Но что ж, – философски рассудил я, – еще есть время поспать. Осторожно поднявшись с дивана, стараясь не делать резких движений, я дошел до стола и спрятал кольцо на свое место. Затем разделся, лег и моментально уснул.

Часть 4. Трансформация личности

Утром меня разбудила мать.

– Вставай, соня, все каникулы проспишь. Уже двенадцать часов! Умывайся, обедай и собирайся в поездку.

Я проснулся и сел на диване, соображая, приснилось мне история с кольцом или это было на самом деле. Голова не болела, лишь в ушах раздавался еле слышный звук, будто где-то далеко вибрировала струна. Я потряс головой, но 'дребезжание' не пропало. Со зрением тоже было что-то не то. Окружающее слегка расплывалось, словно было не в фокусе. Как я не пытался сконцентрировать взгляд, четкости добиться не мог. Все предметы были окружены легкой туманной дымкой.

– На рефракцию света не похоже, да и освещение не то. Может быть, у меня зрение упало из-за вспышки из кольца, и я стал близоруким? – Встревожено подумал я. Но решив не обращать на такую мелочь внимания, встал и начал одеваться. Время прошло незаметно, около пяти часов я оделся и пошел к школе, где уже собралась толпа ребят. В пять вечера подали большой автобус, заказанный нашим директором в каком-то турагентстве соседнего городка. В него загрузилось два восьмых класса и один девятый, и мы выехали. За полтора часа в пути мы перепели все песни, что знали, хотя я чаще слушал, чем пел. К концу дороги все утомились и стали дремать. Зимой темнеет рано, поэтому полюбоваться на пейзаж за окном не удалось, от скуки и ритмичного покачивания автобуса я тоже стал зевать. Когда подъехали к воротам ограды храма, ребята высыпали из автобуса, морозный воздух быстро всех привел в чувство. Автобус, обдав нас на прощанье выхлопом сизого газа, уехал, а мы стояли зачарованные необычным зрелищем: за оградой на возвышении, на фоне звездного неба парил белый храм, окруженный призрачным сиянием. Свет Луны отражался в куполах, и они тоже казались нереальными, сотканными из золотистого света. Несколько фонарей, ведущих от ворот к храму, тускло тлели, не затмевая сияние звезд. И все это великолепное зрелище было окутано тишиной, которую изредка нарушал только треск ветвей изредка лопающихся от сильного мороза.

В храме было тепло и пахло ладаном. Огоньки зажженных свечей мерцали в полутьме гроздьями светлячков. Мы разделись и повесили одежду на длинный ряд крючков, прибитых прямо к стене. Вскоре вышел батюшка, и началась вечерняя служба. Звон в голове у меня усилился, словно кто-то перемешивал в ней хрустальные льдинки. Окружающее все также расплывалось перед глазами. Но то ли от специфического освещения в церкви, то ли от его раздробленности – множество огоньков над свечами трепетали и мерцали, создавая непередаваемый световой фон, дымка, окружающая предметы приобрела радужную окраску. Я стоял у стены и смотрел на толпу прихожан, заполнивших храм накануне Рождества, на своих одноклассников, стоявших перед священником, на иконы и свечи, и видел, что все они окружены прозрачными коконами, переливающимися всеми цветами радуги. Это было необычно и красиво, но непривычно для зрительного восприятия.