Роман Белоцерковец - Первое правило диверсанта

Сейчас он молчал, и этот факт успокаивал.

Самое главное – не стоять на месте, дожидаясь пока солнечные лучи, доберутся до тебя. Вся жизнь в движении, все подчинено только ему. Мы двигаемся вслед за солнцем, или точнее – бежим от него. Или прячемся в норах словно кроты, чувствуя себя в безопасности лишь по ночам, да в редкие периоды затяжных дождей. Но полной гарантии дожить до старости не имеет никто.

Идти вперед, сжимая цевье верного «АКСУ», – вот мое кредо. Я свыкся с этим. Ни шагу без оружия. Спал с автоматом и даже ходил с ним в туалет. Никогда не знаешь, когда могут понадобиться навыки выживания.

Я привык к оружию.

К любому.

Иногда я доверяю ему больше, чем друзьям, которых не так уж и много.

Сегодня мне повезло – успел найти уютный уголок в подземных недрах города. Не всем так везет, и не всегда. Любая ошибка может стоить жизни, а жить без ошибок дьявольски сложная задача. Выход один – жить с оглядкой и надеяться, что везение не изменит.

Все-таки хорошо наверху, свободно. Несмотря на смертельные лучи дневного светила. В принципе, мое поколение уже привыкло жить так, а не как-то иначе. Мы не видели другого мира, зная о нем лишь из рассказов старших, но я, наверное, родился с богатой фантазией, и мир из их историй нравился больше, чем нынешней. Но ничего не поделаешь – судьбу не выбирают. Приходится довольствоваться тем, что есть. А что у меня есть? Не так уж и много, если разобраться, но и не мало.

Я егерь.

Для тех, кто не знает: егеря – особый, почитаемый клан. Нечто вроде полиции, охраны и почты в одном лице. В любой общине всегда есть для нас место, даже если эти общины находятся в состоянии вражды. Егеря – это нечто священное в нашем мире. Не то, чему бездумно поклоняются, а то, что уважают. И, надо признаться, есть за что. И, пожалуй, это единственное, что сулит егерская служба. Содержание ничтожное, несопоставимое с риском. Хватает только, чтобы ноги не протянуть. Но к риску привыкаешь и в какой-то момент начинаешь нуждаться в нем. В этом нет ни благородства, ни возвышенности цели – самообман и адреналиновая зависимость.

Двигаясь вдоль полуразрушенных стен, погруженный в свои мысли, я не сразу заметил движение впереди. Не подвело реактивное чувство, выработанное годами – патрон в патроннике, предохранитель сдвинут в крайнее нижнее положение, на автоматическую стрельбу, дуло выискивает цель.

Я притормозил, спрятавшись за ближайшим углом, и, немного выждав, крикнул:

– Если ты человек и не враг мне – выйди из тени!

В ответ ни звука.

– Я все равно пройду здесь! – Тишина, хотя это был один из условных сигналов, используемых в обиходе клана егерей. Любой гражданин любой общины знал, что после такой фразы, он должен был выйти навстречу с поднятыми руками или по крайне мере снять палец со спускового крючка и дать мне пройти.

– Ты слышишь меня? Я все равно пройду здесь!

И снова молчание в ответ.

Я начал медленно продвигаться вперед, готовый в любую секунду выстрелить, и в этот момент до моих ушей явственно донеслось всхлипывание. Кто-то плакал за углом. Первые секунды даже не мог представить, кто бы это мог быть. Но когда, достигнув противоположного края дома, заглянул за угол – признаюсь, был поражен: мальчик лет семи, грязный и оборванный, тощий до неприличия, с копной давно не мытых, спутавшихся волос; он сидел, обняв костлявые плечи, обтянутые рваной футболкой, и дрожал от страха.

Я немного растерялся.

– Ты кто? – был первый вопрос.

Мальчик поднял голову и что-то произнес сквозь слезы.

– Ты как здесь оказался? – задал я второй вопрос, не разобрав ответа.

– Я потерялся.

– Давно? – Это был третий вопрос и не менее глупый, чем два предыдущих.

– Не знаю, – он снова заревел, уткнувшись лицом в немытые предплечья.

– Подожди, не реви, – попросил я. – Давай разберемся…

Похоже, сегодня был мой день, просто бездна глубокомыслия и рассудительности. Какую чушь я несу! Чего здесь разбираться? Ребенок один в городе, чудом уцелел и нуждается в помощи! Егерь ты – или нет? В том-то и дело, что егерь. Помни: у тебя важное задание. Ты не имеешь права… Заткнись! – резко оборвал сам себя. Совсем озверел, что ли?

После коротких раздумий, я спросил:

– Как тебя зовут, паренек?

– Сеня, – коротко ответил тот, немного успокоившись.

– Слушай, Сеня, – начал я, – перестань плакать. Успокойся и пойдем со мной.

– Куда?

Правильный вопрос. И куда собственно мы пойдем? Не мог же я его таскать с собой, но и бросить здесь тоже.