Борис Громов: Это моя земля!

По извилистой и узкой дорожке между бетонных блоков я подгоняю машину поближе к воротам. Те начинают медленно откатываться в сторону. Странно, как-то необычно доверчиво они тут себя ведут. Или наличие двух «семьдесятдвоек» инстинкт самосохранения заглушило?

Ага, щаз! Заглушило… Прямо за воротами тут, оказывается, что-то вроде тамбура, только размера соответствующего, в таком не то что нашему УАЗу – парочке «Уралов» или КамАЗов тесно не будет. И окружен этот тамбур высокой бетонной стеной. Понятно: площадка досмотра автотранспорта. Все в полном соответствии с типовой план-схемой оборудования блокпоста в зоне боевых действий. Разве что мало какой «блок» в той же Чечне сразу два танка прикрывали.

Заглушив двигатель и оставив автомат в салоне, выбираюсь из УАЗа и, состроив на физиономии самое миролюбивое выражение и даже слегка выставив вперед пустые ладони, неторопливым шагом отхожу на пару шагов в сторону и останавливаюсь. Жду указаний. От кого? Да хотя бы от тех двух прапоров, что сейчас меня разглядывают. Не сказать чтоб сильно здоровые: шкафоподобные плечи отсутствуют, да и квадратных суперменских челюстей не наблюдаю, но… Очень уж спокойные хлопцы; на вид, я бы даже сказал, несколько преувеличенно неагрессивные. Вот только автоматы уж больно толково держат, да и стоят грамотно, вдвоем контролируя и меня, и наш УАЗ, и при этом ни друг другу линию огня не перекрывают, ни в сектор обстрела из бойниц нашего боевого «пепелаца» не попадают. Профи. Скорее всего – из «подсолнухов», стоящей тут же неподалеку бригады «летучих мышей». Спецназ Главного разведуправления. Серьезные парни. Очень напоминают мне моего армейского инструктора – прапорщика Комарова. Тот тоже внешне на Джонни Рэмбо совершенно похож не был, но, думается, случись необходимость – сожрал бы он того Джонни на ужин сырым, без соли и перца.

Из караульного помещения мне навстречу выходит молодой старший лейтенант с небрежно закинутым на плечо автоматом. Расслабленно ведет себя паренек, расслабленно. Хотя, если б меня два «семьдесят вторых» и вот такая парочка волкодавов из спецназа ГРУ прикрывали, я, наверное, тоже особо не напрягался бы.

– Здравия желаю, – вполне доброжелательно кивает мне старлей и вопросительно смотрит, явно ожидая, что я представлюсь и расскажу, чего, собственно, приперся и что мне нужно. Ну, не буду заставлять ждать парня, он при исполнении и дел у него наверняка хватает. Чего ж резину тянуть?

– Прапорщик Грошев, подмосковный ОМОН. Доставил объект «Парацельс», прошу доложить генералу Лаптеву.

Судя по тому, что старлей галопом умчался в караулку, явно докладывать о нашем прибытии, а один из прапоров буквально через минуту уже дал мне отмашку в направлении открывающихся внутренних ворот тамбура, дающих въехать на территорию базы, проезжай, мол, – нас тут ждали. Пустячок, а приятно!

За Скуратовичем приехали минут через пять. Рядом с нашим УАЗом притормозила не первой свежести «Нива» модного некогда цвета «баклажан», и из нее прямо-таки выкатился этакий круглый и лохматый юноша неопределенных лет, где-то между двадцатью и неполными сорока, в мятом лабораторном халате, на нагрудном кармане которого красовалось пятно от потекшей шариковой ручки. Глаза – красные от недосыпания, на кончике носа непонятным образом висят очки в тонкой оправе, на голове – натуральное воронье гнездо. В общем, понятно, откуда у генерала ассоциация с Нимнулом выплыла. Внешне, конечно, с мультяшным персонажем общего мало, но все равно с первого же взгляда видно – классический «безумный ученый». Буров выбрался наружу, выпуская профессора, я открыл «собачник» и достал его сумку. Лохматый, гад такой, даже попрощаться толком не дал – налетел на бедного Игоря Ивановича, как канзасский торнадо, ухватил под локоть и с ходу затараторил что-то на своем ученом тарабарском наречии. Вирусолог, прежде чем исчезнуть в салоне «Нивы», только и успел что обернуться и, словно извиняясь за столь нетактичное поведение коллеги, слегка пожать плечами и махнуть нам рукой. Я улыбнулся и помахал в ответ. Всё, основная поставленная задача выполнена: объект «Парацельс» по месту назначения доставлен. Теперь нужно доложить руководству об исполнении и можно будет заняться второстепенной. Значит, пора звонить Бате. Вжикнув «молнией», я потянул из мародерки «Иридиум». Хорошая все-таки штука – спутниковая связь. Вот сейчас, если б не эта «трубка», было бы геморроя: найди мощный передатчик, настрой на нашу частоту, выйди на связь… А тут – знай жми на кнопки. И, в отличие от связи мобильной, плевать на то, работают ли ретрансляторы и есть ли они вообще. Жаль только, что ненадолго вся эта лафа, ох, ненадолго! Но, думаю, и тогда выкрутимся. Вон отец мой срочную службу еще в начале семидесятых оттарабанил на какой-то малюсенькой «точке» в глухой тайге, от которой до ближайшего человеческого жилья чуть ли не две сотни километров было. На какой-то дико секретной по тем временам передвижной передающей станции. Та, по его словам, свой собственный сигнал могла словить трижды, пока он вокруг земного шара крутился. Трижды! Думаю, что сейчас и помощнее найдутся. Главное – найти и сберечь специалистов, что с ними работать умеют.