Александр Поляков: Факел [СИ]

Душевая была рядом и он, вытаскивая на ходу все, что было в карманах, сунув на полочку, как был в шляпе и костюме, встал под душ. Полилась вода – искусственная одежда съежилась, потеряла целостность, и кусочками уносилась в слив. Александр остроумно называл этот процесс 'рождением человека'.

Тут же, в гардеробной, он облачился в свежее белье, выглаженные хлопчатобумажные брюки и кремовую рубашку из тонкого льна. Дома носили все натуральное, берегли эти вещи.

– Красив, красив! – воскликнула мать. – Тебе очень идет!…

Сестренка протянула ему ручки. Он сжал ее тоненькие мягкие пальчики и коснулся губами поочередно левого и правого запястья. Этим манерам Александр научился у деда, а тот, то ли придумал, то ли вычитал в старинном романе.

Мама с дочкой сели по одну сторону стола, дед – по другую, Александру досталось почетное место во главе…

– Как все прошло? – спросила мать, вглядываясь в сына.

– Ничего особенного, – ответил он, придвигая чашку с чаем. – Ты же знаешь, мама, как это бывает… довольно скучно… Вот на трибунах веселились от души!

Он отпил глоток.

– Думал, что на нашем-то выпуске будет иначе, но… – он состроил унылую физиономию. – Думаю, остальные поняли, потому и действо быстро подошло к концу.

Мать нахмурилась.

– Вот дорога до набережной!… – воскликнул он.

– Разумеется, на велосипедах, – недовольно произнесла она, – что здесь интересного…

– Мне достался трехколесный 'Вихрь'! – с восторгом произнес Александр. – Отличная машина! На раму можно закрепить детское кресло, сзади – на кронштейне – Лолкин велосипед.

– Это хорошо, – сказала она, гладя дочь по голове. – Значит, чаще будете ездить в лес.

– Завтра приеду на трехколесном велосипеде.

– Да-да, завтра, – произнесла она, морща лоб. – У вас завтра последняя встреча?

– У 'Победы'… пройдемся по центру, возложим цветы героям революции, наверное, в Оперный заглянем… по набережной прогуляемся… общий снимок и все!

– А почему так срочно? Кто-нибудь уезжает?

– Да, – ответил он легко. – Влад Сергеев… за границу, в Италию, кажется, Наталья Петрова с родителями в Варшаву, Борис… в Московский университет… Семенов – в Ленинград… на Путиловском у него практика… Симонова будет учиться в Санкт-Петербургском историческом…

Он сделал несколько глотков и откусил маленький кусочек торта.

– … несколько человек едут поближе – Омск, Хабаровск, Чита…

– А ты? – спросила мать.

– Я остаюсь с вами! – сказал он и подмигнул Лолке. – Мне лучше здесь…

– И чем ты будешь заниматься? Уже есть идеи?…

– Пока не знаю, – вздохнул он, – нужно подумать.

– Наши занятия тебя не увлекают? – глуховатым голосом спросил дед. – Кажутся трудными?

– Не увлекают, – признался Александр. – Я много думал, кем бы мне хотелось стать…

Он опять подмигнул сестричке.

– Извините, дорогие родители и родственники, мое призвание – в другом…

– В чем же? – вкрадчиво спросила мать.

– Пока не знаю, – ответил он, глядя в окно. – Чувствую, что дело это рядом! И оно важнее исследования полярных шапок на Марсе, туманностей или обучения школьников.

Мать погрустнела.

– Что же это за важное дело? Чье это дело?

Александр пожал плечами.

– Пока оно скрыто… неясно… и такое впечатление, что выбор будет сделан не мной.

– Кем?

– Не знаю, мама… – он боялся посмотреть на нее, – кто-то решит за меня… он укажет направление, и я сразу пойму, что мне туда…

– Кто этот человек? – строго спросила она.

Он опять пожал плечами.

– Выбор сделают за тебя, – вдруг сказала мать, – и ты, если разонравится, объявишь, что путь указан неверно и дорога эта не твоя. Как жаль, что приходится возвращаться! И ждать, что кто-то другой покажет новый путь.

– Может и так, – тихо сказал он, – может, и нет.

В столовой вдруг раздался низкий басовитый звук, словно кто-то подул в трубу, холодом пахнуло от окна, качнулась ветка яблони.

– Солнце заходило красное-красное, – сообщил Александр, – прямо кровавое!

– Завтра будет ветрено и дождь, – ответил дед. – Неудачное время для последней встречи.

– А мне было объявлено, что на окончание школы будет открыта тайна семейной реликвии, – неожиданно сказал Александр. – Ты мне это сказала, мама!

– Не помню, – ответила она, не смотря на него. – Ты что-то путаешь!

Звук возник снова, но тоном ниже и оборвался, ветер с натугой приоткрыл створку окна и вздыбил штору

– Проверьте окна – закрыты ли, – попросила мама, – и возвращайтесь – продолжим наш разговор.