Николай Коробов - Время оружейников

– Так вот, группа не большая, семь человек… эх, жалко картошки с собой нету, сейчас бы запечь на угольках.

– Олег, я тебя пришибу.

– Ладно-ладно, – захохотал сержант, – и в этой группе двое раненых, один серьезно, его буквально тащили, второй по мелочи, и что характерно. Ранения пулевые. И что это должно означать?

Тигренко попробовал сделать выводы, но мысли, текущие вялой грязевой рекой, никуда его не привели.

– Не знаю…

– Да, видать сильно тебя вымотало, ну, ты что, Ромыч, – обескуражено протянул Олег, явно рассчитывающий на другой ответ, – ну, где вчера стычка была.

И тут до Тигренко дошло. Отчет Иранца об изгнание со второго уровня неизвестных. Очередной кусок мозаики лег на свое место.

– Собирайся, Олег, мы возвращаемся на базу.

В кабинете у Зарубова было тихо, Тигренко только что закончил доклад о проведенном времени в ожоге. Полковник сидел, погрузившись в раздумья, на автомате барабаня пальцами по столешнице. Олег, расположившийся в углу на кушетке, с интересом изучал висящую на стене карту. Наконец Алексей Степанович произнес:

– Что-то мне эти ваши чумные уже порядком надоели. Так что, как только закрепимся на новом месте, будем их гасить.

– А стоит ли связываться, Алексей Степанович?

– Стоит, Рома, стоит. Два медведя, как известно, в одной берлоге не уживаются. А они ребята серьезные, рассказал мне тут недавно Артур, как они Князя катать пытались. Гранатометы и прочие прелести использовали… ладно, это все потом. Сейчас, топайте спать, выглядите хреново, честно говоря. Как отоспитесь, найдете меня, порешим, что дальше делать.

И уже когда капитан с сержантом вышли в коридор крикнул вдогонку:

– И это, Рома, скажи своей Рыси, что бить морды офицерам нехорошо… да и пацанов своих с каземата забери.

Дубов в голос расхохотался, Тигренко наоборот скривился, развернулся было назад в кабинет, но Зарубов махнув рукой, произнес:

– У них все сам узнаешь. Идите уже, идите.

Своих охламонов они нашли сидящими в камере с понуренными головами. Ленька грустно смотрел на мир одним глазом, второй весь заплыл огромным фингалом. Молчун с загипсованной ногой, сидел на скамье и что-то вырезал из деревянного чурбака.

– Буратино лепишь? – Весело гаркнул сержант.

– Молчун, наши! – радостно вскинулся Ленька.

– Ваши-ваши, обормоты, вы как тут умудрились оказаться? – смеясь, спросил Корявень.

– Да уж, вот и оставь вас без присмотра, – Тигренко пропустил дежурного солдата вперед, подождал, пока тот открыл зарешеченную дверь, и продолжил, – докладывайте, как тут оказались. За какие такие грехи?

Ленька подорвавшийся было на выход, замялся. Дубов все еще посмеявшийся в бороду, заметив эту секундную заминку, подмигнул пацану и, подтолкнув капитана под локоть, сказал:

– Роман, дай им сделать полной грудью глоток утраченной, было, свободы, а объясняться они дома… за столом. А то я сейчас этого солдата сжую, – и он плотоядно улыбаясь, кивнул на дежурного.

– Да уж. Чувствую повествование нас ждет захватывающее и остросюжетное, ни чета нашим унылым приключениям в ожоге. Ладно, бойцы, встали и, приняв уныло-понурый вид, двинулись за своим бравым отцом-командиром, на ходу выдумывая наиболее правдивые объяснения.

Кристина встретила их визгом, от которого заложило уши, и бросилась на шею капитану. Дубов деликатно кашлянул, когда их поцелуй стал набирать вторую минуту, и аккуратно подвинув их, прошел к столу. Брякнув на пол рюкзак и оружие, вытянул ноги и произнес:

– Ляпота… Рысь, да хватит его тискать, корми нас лучше уже.

Тигренко отстранившись от своей зеленоглазой красавицы, счастливо улыбаясь, кивнул.

– Так, сначала, объявляю пяти минутную помывку, а вы, – он ткнул пальцем в пацанов, – помогаете по кухне. Вернемся, устрою вам всем допрос с пристрастием. И тебе тоже, егоза.

Он ущипнул взвизгнувшую девушку за ягодицу и вышел на крыльцо. Сержант вывалился к нему через минуту, держа в руках таз с водой и зажав подмышкой здоровенный кусок самодельного мыла.

– Во, ототремся до скрипа, – гыкнул здоровяк кивая, и в два прыжка добрался до пенька, который Тиграш использовал для колки дров. Установив на него таз, он, кряхтя, стянул через голову куртку вместе с гимнастеркой, и сел расшнуровывать берцы. – Давай, капитан, не тормози, а то один всю воду изведу.

Роман, улыбаясь, спустился, разделся по пояс. Но в отличие от сержанта, кинувшего одежду безформенным кулем, он все аккуратно сложил. Потрогав пальцем густую щетину, произнес с явной подначкой: