Андрей Круз - Ведьмы, карта, карабин

— Саня! — крикнул Гордеев. — Время!

— Да знаю я! — психанул чародей.

Искры внутри генератора теперь напоминали всполохи дуговой электросварки, пространство вокруг заметно деформировалось, одна из стен и вовсе начала выгибаться и проваливаться, словно была сделана из размякшего на жаре пластилина.

От лестницы повеяло жутким холодом, стало больно дышать. Мы с Николаем попятились, стреляя по очереди, но «Сверхновые» с каждым новым выстрелом сверкали все слабее. Вспомнив про ракетницу с «Серпантином», я шагнул к лестнице и выпустил на первый этаж осветительный заряд. Ударяясь и отскакивая от стен, он заметался там, выплевывая ослепительные искры и взрываясь яркими всполохами. Тьма и стужа вздрогнули, словно живое существо, и подались назад. Полностью не рассеялись, но — отступили.

— Сюда! — позвал нас Саня. — Быстрее! Прокол долго не продержится!

В искривленной стене образовался залитый ослепительным светом провал; мы с Клондайком отстреляли последние патроны и бросились к генератору.

— Пошел! — скомандовал Саня и затолкнул в переход замешкавшегося Дмитрия. — Да быстрее вы!

Но не успели. Кто-то из горожан отыскал обходной путь, и в дальнем конце коридора засверкали дульные вспышки. Николай споткнулся и с уже вскинутой винтовкой упал в провал. Я пригнулся в попытке укрыться за генератором, а Саня подхватил чаромет и пальнул из своей «шайтан-трубы» по автоматчику, но из-за переполнявшей пространство магии заряд взорвался почти сразу. Коридор затянуло жгучее пламя, загорелся даже бетон. Взрывной волной чародея откинуло назад, прямо на меня, и сбитыми кеглями мы полетели в бездонный провал.

Но полетели не вниз, а вверх, словно выталкиваемые толщей воды. Тягучее движение, толчок — и магический сверток выплюнул нас обратно в Форт. Дыхание с шумом вырвалось при ударе о ржавый рельс, я покатился с железнодорожной насыпи, и перед глазами завертелись стены цехов, заборы и небо, а потом в свои не слишком дружелюбные объятия меня принял сугроб заледенелого снега.

Выли сирены, сверкали синие мигалки, пробежали куда-то вооруженные до зубов собровцы, по насыпи спешили с носилками санитары. А я просто лежал на спине, вдыхал в теплый воздух и улыбался.

Хорошо быть живым. Надеюсь, так будет оставаться и впредь.

Неизвестный горожанин попал в меня трижды. Одна пуля в броник, где и расплющилась о пластину, а вот две других угодили в левое бедро. Одна сквозняком прошла, оставив на память лишь бледные неровные пятна на коже на месте входного и выходного, а вот вторая влетела куда «удачней» — в кость, расколов ее на несколько кусков. Будь мы в обычном мире — мог бы остаться инвалидом, но даже в Приграничье есть свои преимущества — медицина. Кость мне собрал какой-то гимназист-целитель, которого привез лично Линев, а залечивал за ним уже Салават.

Из всего процесса «оперативного вмешательства» помню только то, что двое суток спал почти не просыпаясь, и сны снились какие-то дурацкие — темные коридоры, темные твари, синеватый искрящийся снег и дикий холод, но мне при этом почему-то еще и жарко было.

Да, лежал не в Госпитале, а в ведомственной Дружины, рядом с их Центральным участком. Из всех нас провел там больше всего времени — целую неделю. Лежал, читал книги, болтал с Милой, которая каждый день приезжала с утра. К обеду Мила возвращалась в магазин, а я присоединялся к Дмитрию и Хмелю возле телевизора — взяли в привычку смотреть старое кино, благо у телевизора стоял «видеобанк» на несколько тысяч фильмов.

Дмитрию же досталось от столкновения со стеной. Голову шлем прикрыл, но от сотрясения не спас, и к сотрясению добавилась компрессионная травма позвоночника, так что ходил он сейчас в некоем подобии высокого ошейника с наклеенными на него деревянными кругляшами восстанавливающих амулетов. Но, в отличие от меня, ходил без костыля хотя бы. А амулетов и на мне хватало, бедро было в шинах с такими же.

Ранение Хмеля было скорей больше раздражающим, чем тяжелым. Укус вампира оставил две дыры, вроде и не слишком глубоких, которые начисто отказывались затягиваться из-за того, что тварь из другого мира оставила в ране некий след «резидентной магии». Та конфликтовала с магией нашего мира, отталкивая ее и не давая лечить. Из-за чего Хмель половину каждого дня проводил на процедурах, возвращаясь утомленным и злым. Но все же рана понемногу залечивалась.

Легче всех отделался Саня. Плевун поразил его Стужей, а это в Форте ранение привычное. Да и сам Саня вовремя меры принял, так что лечился амбулаторно, дома спал, в своей кровати.