Карл Шрёдер - Синхромир

Промотать вперёд … ещё … одни звёзды и лёд, лёд и звёзды. Тоби уже решил отключиться, но вдруг хлынули звук и свет. Парень охнул, соображая, в чём дело. Всё двигалось очень быстро, пришлось перемотать назад.

Сперва ничего было не разобрать. Затем появился звук. Голос сказал: «Оно записывает?»

Тоби со свистом втянул воздух. Мутное пятно перед камерой отодвинулось, обрело очертания и превратилось в лицо Картера Макгонигала.

«Но разве у нас есть выбор? Давайте начинать!»

Родители выглядели старше, чем он помнил. Мама казалась особенно измученной и усталой. Она сжимала кружку с горячим кофе, и, хотя «двадцатка» не записывала запахов, Тоби вспомнил терпкий, горьковатый аромат, который оживил столько воспоминаний о том, как она сидела вот так же, когда они еще жили на Земле, и потом, в их доме на Седне! Но на видео родители, одетые в заляпанные комбинезоны, какие носят под скафандром, были не в жилище-центрифуге, а в построенном отдельно гараже. За маминой спиной на стене виднелись развешенные инструменты и приборы. – Ты же говоришь не только о слежке за ближайшими друзьями, – сказала мама. – Картер, ты ступаешь на скользкую дорожку. Где остановишься? Не с этого ли начинали триллиардеры на Земле? Одно маленькие предательство за другим…

– Да, – бросил отец рассеянно, тыча пальцами в воздух, очевидно используя интерфейс «двадцатки». – Методы те же. Цели – другие.

Тоби не мог оторвать взгляд от родителей, поражённый пусть и небольшими, но очевидными переменами в них. Они так постарели …. Не настолько сильно, как Питер и Эвайна на тех фото из сети. Может, поэтому эти перемены казались правдивыми, настоящими. Как снимки из той поры, когда Тоби ещё не родился.

– Так чего ты от меня хочешь? – спросила мама, вздохнув.

– «Двадцатки» – на самом краю нашей сети. Они добывают ресурсы для колонии и не брезгают ничем. Если триллиардеры и вправду внедрили к нам агента – или даже агентов – доверять общей сети нельзя. Ее ядро они взломают в первую очередь. Так что данные из Интернета, управление коммуникациями, связь, развлечения – практически всё, чем мы пользуемся каждый день, – под подозрением. Я хочу построить свою безопасную изолированную сеть, используя этих ребят и других ботов, занятых инфраструктурой.

Мама опустилась на колени, заглянула в объективы «двадцатки». А Тоби поёжился, будто через них родители прямо сейчас посмотрели на него.

– И что это нам даст?

– Прежде всего, безопасность. Если нашу сеть взломали, триллиардеры могут послать сигнал, отключающий одну из систем жизнеобеспечения, и убить нас во сне. А потом они приберут все к рукам.

– Не может быть! Ты веришь, что они способны на такое?

– Конечно! – ответил папа нетерпеливо. – Им раз плюнуть. Поэтому нужно переподчинить все жизнеобеспечение: снабжение воздухом, электричеством, теплом. Чёрт возьми, поставить на особый контроль механизмы дверей. Переключить их с центрального процессора на нашу сеть. Второе: надо обезопаситься от шпионов. Можно следить за ними так же, как они следят за нами. Но использовать в качестве жучков самое примитивное оборудование. Пусть они управляются с телевидением и сетью.

– Вижу, ты всё обдумал, – сказала мама, хмурясь. – Но как мы решим вопрос безопасности?

– Биокриптография на уровне теста Тьюринга. Для управления нашей аппаратурой нужны будут не только правильные отпечатки пальцев, сканы радужки или ДНК. Потребуется всё разом плюс характерные движения, интонации и прочее.

– Значит, право доступа будут иметь ты, я – и кто ещё?

– Питер, Эвайна. Только члены семьи. Мы не знаем, где затаился «крот».

Повисла тишина. Отец по-прежнему возился с интерфейсом. Мать смотрела на него молча.

– А Тоби?

Картер Макгонигал замер, затем медленно повернулся к жене:

– Дорогая… если хочешь – давай. У нас есть все его данные. Но ведь он … его с нами нет.

Она встала, теперь ее не было видно.

– Он просто пропал. Пропал, понимаешь? Он с нами. Никак иначе.

Мама быстро ушла, оставив папу сердито глядеть в пустоту. Он просидел неподвижно ещё с минуту, затем тоже встал и ушёл. «Двадцатка» снимала стену ещё полчаса, пока отец не вернулся и не отключил ее.

В блоке было ещё много видеозаписей, но у Тоби не хватило духу посмотреть что-то ещё. Во всяком случае, для этого вечера достаточно.

Но сон разогнало напрочь. Орфей ворчал и ёрзал рядом, а Тоби лежал и думал о том, как настоящее вдруг превратилось в далекое-далекое прошлое. Он даже чуть не заплакал от жалости к себе, потом разозлился и в конце концов успокоился, смирившись с неизбежным.