Патриция Шрёдер: Паолина ищет питомца

– Па-о-лина! – голос папы донёсся откуда-то из коридора. – Пора вставать!

«Ну уж нет», – подумала Паолина.

Она быстро покосилась на дверь и зажмурила глаза так сильно, как если бы пыталась скрепить веки воображаемым клеем.

Может, и не звал её никто – просто показалось.

– Паолиночка? – папин голос звучал всё ближе. – Ты ещё спишь?

Паолина застонала. Убеждать себя в том, что папин голос ей только мерещится, было бесполезно.

– Ой, – пропищала ярко-жёлтая птичка Лили. Она сидела на подушке почти вплотную к правому уху Паолины, сжавшись в комочек: – Он же сейчас войдёт!

– И начнёт тебя щекотать, – промурчал серый плюшевый кот Кнутфеликс.

Кнутфеликс в обнимку с Шарли-Шлаппо, коричневым игрушечным зайцем, примостился под боком у Паолины.

– Ты будешь хохотать до колик в животике, – прошептала кудрявая овечка Вильма и поплотнее прижалась к Паолининой щеке.

Дверь распахнулась, и в комнату вошёл папа.

– Паолина? – позвал он. – С тобой всё хорошо?

– Нет, – ответил за неё енот Тимитом. – Она ничего не слышит.

– Ну и дела, – покачал головой папа. – Тогда мне, пожалуй, придётся немного её пощекотать.

– Не-е-ет! – взвизгнула кудрявая овечка Вильма. – Она же будет хохотать до колик!

– И тогда уж точно ничего не услышит, – проворчал Кнутфеликс. – Совсем-совсем.

– Хм, – задумался папа. – И что же нам делать?

Воображаемый клей соединил веки Паолины крепко-накрепко, но слух и фантазия остались при ней: она легко представила, как папа задумчиво чешет подбородок.

– Быть может, моя Паолина заболела? – продолжил размышлять вслух папа.

Он осторожно пощупал лоб дочери.

– Температуры точно нет.

– Зато болит горло, – пожаловался Кнутфеликс.

– И мурашки по всему телу, – пропищала Лили.

– Даже на попе, – наябедничал Тимитом.

Паолина хмыкнула.

Хи-хи-хи! Тимитому почти удалось её рассмешить, но, к счастью, папа не усомнился в серьёзности положения.

– О боже, боюсь, Паолина заболела смешинкой, – испуганно заявил он. – Это ужасно опасно, ведь смешинка может перерасти в настоящее хихиканье, которое нередко заканчивается ужасающим приступом смеха!

– И тогда Паолине точно несдобровать, – с ужасом добавила кудрявая овечка Вильма.

Папа упёр руки в боки, скривил рот и покачал головой.

– Мы не можем рисковать, – сказал он, – нам нужно срочно прекратить смеяться и завести серьёзный разговор.

– А кому с кем? – уточнил Кнутфеликс. – Нас тут много!

– Ну да, – задумался папа. – Я готов поговорить с любым из вас, лишь бы выяснить, почему Паолина сегодня не хочет вставать.

– Думаю, она приклеилась к матрасу, – сказал Тимитом.

Паолина слегка приоткрыла один глаз и успела заметить, что папа нахмурился.

– Что ж, тогда мне придётся попросить нашу соседку госпожу Рёзель, чтобы она помогла мне отнести Паолину в школу вместе с матрасом, – ответил папа и развернулся к двери.

– Не надо, пожалуйста! – вырвалось у Паолины.

Вообще-то это прокричал Шарли-Шлаппо. Просто он ненадолго одолжил голос у Паолины.

– А почему нельзя попросить маму? – пробурчал Кнутфеликс.

– Потому что мама уже на работе, – сказал папа. – Она сегодня уехала рано утром.

– Но госпожа Рёзель такая ворчунья! – простонала Вильма. – К тому же Паолина не против остаться дома вместе с матрасом.

Папа не смог бы вздохнуть тяжелее, даже приди ему в голову забросить на плечи целый автомобиль и отнести его в подвал вниз по лестнице.

– Ну хорошо, – наконец решил он. – Паолина останется дома. Быть может, тогда матрас разжалобится и всё-таки её отпустит.

– А как же школа? – пропищала Лили.

– Будет работать по расписанию, – ответил папа. – Но, конечно, без Паолины.

– Хорошо, – протянула Вильма.

Её голос прозвучал довольно.