Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 1

Мне везло с самого момента моего рождения. Ведь далеко не каждый ребенок рождается в семье очень богатого торговца, который был увлечен своим делом настолько, что совершенно не мешал жить своим родным. К тому же был достаточно стар, чтобы все его богатства перешли сыну практически одновременно с началом сознательной взрослой жизни. Мне повезло и в том, что ему удалось накопить столько золота, что даже мне понадобилось бы две жизни, чтобы его растранжирить, а если учесть еще и мое природное везение, оберегавшее меня от сильных финансовых потрясений, то и все три. Отец покинул этот мир вскоре после матери, когда мне исполнилось всего лишь двадцать пять лет. К тому времени я успел получить кое–какое образование, посмотреть мир и понять, что меня в нем ничего особо не интересует, и мне не к чему стремиться. В двадцать пять лет я получил возможность просто жить в свое удовольствие, ни в чем себя не ограничивая и занимаясь лишь тем, что мне нравилось и что не требовало приложения особых усилий с моей стороны. Если я что–то и делал, то только то, что доставляло мне удовольствие. Когда веселье надоедало мне, я закрывался в своем жилище и занимался живописью, основы которой успел изучить у известного мастера еще при жизни отца. Написанные картины я складывал в чулан, чтобы потом в благодушном настроении раздаривать их своим собутыльникам и женщинам, которые ради выпивки усердно восхищались моими работами и советовали более серьезно отнестись к этому ремеслу. Иногда меня так и подмывало последовать их совету и посмотреть, чтобы они запели, оставшись без дармовой выпивки. Хотя я и так это знал.

В общем, у меня было все: деньги, женщины, множество сомнительных друзей и такая же сомнительная популярность, и одиночество, перекрывавшее собой все остальное и превращавшее его лишь в единственный мост, связывавший меня с окружающим миром. Вот только чем дальше, тем сильнее этот мост расшатывался, грозя обрушиться в пропасть вместе со мной. Что, в конце концов, и произошло. Вот только я выжил, и мне пришлось вернуться в этот мир. Но желания по–новому строить тот же мост у меня не было, а в каком–либо ином статусе я окружающих совершенно не интересовал. Лежа в землянке, похожей на могилу, я долго перебирал в голове всех своих знакомых и думал над тем, кого из них я хотел бы еще увидеть. В конце концов, пришел к выводу, что существует лишь один такой человек. Ее звали Глория, она и была той единственной, кого я хотел увидеть, и к кому мне было тяжелее всего подойти. Из всех моих знакомых только она заслуживала гораздо лучшего отношения, чем удостаивалась с моей стороны. Вот только что я ей скажу, когда увижу, мне тогда не дано было знать, как и многого другого.

Все оказалось не так сложно, как я тогда предполагал. Наверное, все–таки не может быть человек безразличен совершенно всем. Иначе, зачем тогда было мое возвращение? Не для того же, чтобы понять, что между той общей могилой, в которой мне довелось побывать, и тем миром, в котором я существовал долгие годы, не такая уж и большая разница. И от того, и от другого хотелось бежать как можно дальше, наперед зная, что укрыться просто негде, и рано или поздно зловоние и гниль все равно доберутся до тебя. Все–таки в моей жизни был тот странный старик с мальчишеским голосом и страшными глазами, Глория, воспринимавшая действительность такой, какой она есть, и несколько других подобных ей людей. Может быть, это и не много, но вполне достаточно, чтобы окончательно не впасть в крайность и осознавать, что в мире нет однозначных вещей. Да и сам мир не так прост, как нам кажется. В нем есть много того, что пока недоступно обычному человеку, хотя, наверное, он сам в этом и виноват. Люди воспринимают только то, что хотят, что соответствует их идиотским догмам. Они предпочитают верить, а не знать.

Может все дело в том, что, оказавшись между жизнью и смертью, я избавился от всего лишнего и придуманного, что накопилось во мне с момента моего рождения благодаря стараниям других людей, да и моим тоже. Наверное, и это можно отнести к везению, вот только стоит оно слишком дорого. Кому как не мне знать, что там, где кончается жизнь, но смерть еще не вступает в свои законные права, есть на что посмотреть, но только если ты сам не стал частью всего этого.

ГЛОРИЯ.

Никто толком не мог ответить на вопрос, когда именно Глория появилась в городе. Наверное, первыми обратили внимание на появление столь необычной женщины праздношатающиеся городские бездельники. Впервые они собрались возле старого небольшого особняка, долго пустовавшего из–за отъезда прежних хозяев, как на праздник. Перешептываясь с важным всезнающим видом, ротозеи долго ждали, пока появится новая обитательница дома. В конце концов, их терпение было вознаграждено, и стройная красивая женщина лет тридцати вышла на порог дома и долго стояла, как будто кого–то ждала. Этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы все желающие могли оценить ее необычную для здешних мест внешность, недвусмысленно указывавшую на ее южное происхождение. Заостренные черты лица и раскосые глаза естественно дополнялись смуглой бархатной кожей, а фигура вскоре вызвала завистливые взгляды большинства городских женщин. Но даже не ее внешние данные производили самое сильное впечатление, а манера поведения. Так естественно и непринужденно в городе не умел держаться никто: ни женщины, ни мужчины. Ничуть не смущаясь разглядывающих ее зевак, женщина дожидалась чьего–то появления, но так и не дождалась. Наконец, изобразив на лице некое подобие разочарования и так и не обратив внимания на собравшихся мужчин, она вернулась в дом, и к огромному неудовольствию бездельников, численность которых постоянно увеличивалась, больше в тот день не показывалась. С этого дня у ее дома постоянно дежурила группа ротозеев, многие из которых повадились приходить сюда как на работу.