Артем Тихомиров: Война призраков

«Башнаги быстро приходят в ярость, но еще быстрее объединяются, чтобы дать отпор вероломному врагу…»

Теперь у туземцев был повод объявить колонизаторам тотальную войну на уничтожение. Большое объединение племен, чего так опасался Ресел, не за горами.

Он отдавал приказы, расставляя свои подразделения на карте, словно фигурки в шахматах. Лакиши отходили, сохраняя по возможности прямую линию фронта. Ее разрыв спровоцировал бы врага на быстрые стремительные атаки вглубь подконтрольной территории, и вот этого-то Ресел хотел избежать любой ценой.

Ему пришлось пустить в ход все резервы для усиления наиболее уязвимых мест. Артиллерия и авиация работали не переставая, и только так удавалось сдерживать крупные силы башнагов на расстоянии. Джунгли горели уже на площади в сотни квадратных километров, огонь вздымался над деревьями на десятки метров, ревя и пробуя дотянуться оранжевыми щупальцами до облаков. Аборигены не сбавляли напора, умело используя толпы испуганных и разъяренных животных против лакишей. Потоки мигрирующих тварей на некоторых участках фронта просто разорвали оборону и посеяли хаос в рядах лакишей.

Ресел спросил себя, до каких пределов башнаги способны дойти, преследуя отступающего врага. До давно закрепленных границ колониальной зоны оставалось не так уже много. Неужели туземцы решатся на большой штурм?

Ресел протер глаза. Как быстро все-таки успешная наступательная операция превратилась, по существу, в паническое бегство.

Он отдал еще несколько приказов и в течение нескольких минут напряженно наблюдал за спешной эвакуацией отрядов из Котловины Зэхра. Башнаги бросили туда не меньше пяти сотен бойцов, стремясь захлопнуть крышку над потрепанным батальоном тяжелой пехоты. Грузовые шаттлы, прикрываемые огнем с канонерок, вывозили лакишей из горячего места. Заряды термита, заложенные при отступлении, сработали как только аванпост оказался в руках дикарей. По крайней мере, еще сотня тварей отправилась в небытие.

Ресел утер пот со лба. Для радости особенных причин не было — ситуация почти вышла из-под контроля. Надо было что-то предпринять. ГанГи понял, что не может больше сидеть здесь, не видя происходящее своими глазами. Он позвал ординарца, и Окл влетел в офис через секунду, словно давно стоял за дверью.

— Прикажи снарядить транспорт, я лечу на линию фронта, — сказал ГанГи.

«Хоть в чем-то я буду похож на своего предка… но, Великий Дух Доа, как же это смешно!» Ресел отдавал себе отчет, что его попытка стать героем всего лишь способ заглушить грызущее чувство стыда, изрядно приправленное страхом. Шаари сломала какой-то внутренний стержень внутри ГанГи, и лакиш готов был окунуться даже в самую жаркую неразбериху боя, лишь бы избавиться от этого гадкого ощущения.

«Смерть была бы честнее…»

Капитан Фиид колебался всего мгновенье — выражение лица Ресела не допускало иных трактовок, и спорить было бесполезно. Лакиш отдал честь и выскочил из офиса, со всех ног мчась по коридору.

Адмирал встал, размялся, отдал несколько приказов по штабу, переложив временно часть бремени на нижестоящих офицеров. В открывшейся нише стены его ждала старая добрая боевая броня. Много раз ее латали после сражений в прошлом, заменяли сегменты, но, в общем, она была той же самой, что и много лет назад. Адмиралу не по рангу было носить этот устаревший образец, устав предписывал ему нечто более солидное. Однако ГанГи и слушать не хотел об обновке, для него эта броня была таким же спасительным артефактом прошлого, как пистолет прапрадеда. И, как всякий профессиональный солдат, Ресел страдал различными суевериями относительно удачи. Его испытанная амуниция не раз спасала ему жизнь.

Облачился адмирал быстро, тело без труда вспомнило, что нужно делать. Поглядев на себя в зеркало, Ресел попрыгал на месте. Доспехи нигде не жали и не стесняли движения. Приятно было думать, что, несмотря на возраст, адмирал такой же, как был в период, когда носил звание лейтенанта таглианских специальных сил.

Появился Окл Фиид. Сказал, что все готово: ПШК и взвод штурмовиков ждут на площадке перед штабом. Сам капитан тоже был в броне, он не мог позволить себе отправить патрона на линию фронта одного.

— Идем, — пряча улыбку, сказал Ресел.

— Я никогда никого не учил, — сказал Ален Джер, сцепляя руки за спиной и оглядывая стоящую в две шеренги роту солдат. — Мне казалось это дурной идеей — и кажется сейчас…