Карина Демина - Наират-1. Смерть ничего не решает

Кам кивнул на компанию изрядно пьяных мужиков количеством с полдюжины и, заметив, как Туран потянулся к ножу, поспешил успокоить:

— Не переживайте, это недоразумение я уладил. Тем не менее, некоторые ваши поступки заставляют крепко задуматься над тем, как вам удалось оказаться в каганате.

Туран исподлобья глянул на Ирджина и положил в рот большущий кусок мяса.

— Если не ошибаюсь, вас доставили сюда почти случайно? Должен был быть кто-то другой. — Кам улыбнулся и слегка склонил голову, будто приглашая к ответу. Но не дождался и продолжил:

— Кто-то другой… Рискну предположить, что это был не кхарнец. По-крайней мере, не чистокровный, как вы. Ыйрам упоминал что-то о погибшем товарище. Кто его убрал? И почему? Раз это не наши, то…

— Ирджин, вы становитесь предсказуемым. Наши-ваши-какие-то-еще. Чего вы от меня хотите? Да, мой товарищ погиб. Посылку доставил я. Предложили получить еще больше денег, я согласился. Всё.

Дудочка заиграла напротив стола товарищей избитого бедолаги. Те с пьяным смехом принялись кидать малявке гроши. Она же умудрялась подбирать их, не отнимая инструмента от губ.

— Я от вас ничего не хочу. — Кам больше не улыбался. До чего же он все-таки некрасив: толстые ассиметричные губы, припухшие веки, которые, кажется, вот-вот срастутся, замыкая и без того узкие прорези глаз. Дрябловатая кожа на щеках поплыла, наметив складками; еще пара лет и те разрастутся до полновесных брыл. — Чего я могу хотеть здесь? Разве что, чтобы вы больше не мордовали людей без необходимости.

Туран снова вспомнил свою недавнюю жертву, принялся со злостью жевать подсохшую лепешку и чуть не прикусил язык. Отвернулся и уставился на конопатую музыкантшу. А девчонка, спокойно обошедшая до того столы с упитыми бортниками, с парой расшрамленных солдат, с тихой компанией торгашей, явно продавших за свою жизнь не одну такую малолетку, поймав взгляд кхарнца, вдруг остановилась. И развернувшись на пятках, снова пошла играть солдатам, оставив без музыки один единственный стол во всем зале.

— А вы ей не понравились, — констатировал Ирджин, слушая шепот парня-подавальщика. — Благо, ее мнение абсолютно не важно. В отличие от мнения иных людей, присутствующих здесь сегодня.

Кам жестом отослал мальчишку и, порывшись в одном из кошелей, протянул Турана круглую медную пластинку вроде монеты, но раза в два больше диаметром. Да и рисунок странный: аверс украшен сложным узором, а реверс гладкий, что зеркало.

— Держите. Сейчас я уйду. Вы доедите кабанину и попробуете слив в меду. Очень, знаете ли, рекомендую. А через полчаса проследуете на второй этаж к предпоследней двери — около нее будет гореть две свечи вместо одной — вежливо постучите и приложите эту штучку гладкой стороной к замочной скважине. И, умоляю, все-таки не мозольте глаза друзьям вашей жертвы. И уж тем более не пытайтесь бежать. Вы ведь хотите довести до конца дело со сцерхами?

Вытерев еще раз губы полотенцем, Ирджин аккуратно накрыл им тарелку, встал из-за стола и направился к лестнице.

…и, выбрав путь однажды,

не отступай,

Сколь тяжкое не выпало бы бремя…

А может, правы были те, кто говорил, что РуМах тяготеет к пафосу?

Кусочек сливы застрял в зубах и ужасно раздражал, но избавиться от него удалось только в конце коридора, как раз перед дверью с двумя свечами. Отчего-то именно эта мелочь волновала и нервировала Турана много больше, того, что ждало в комнате. Вытерев пальцы о штаны, он тихо простучал костяшками по косяку начало детской песенки об игре в прятки, после чего накрыл скважину пластинкой. Та приклеилась к замку и даже будто бы прогнулась, вползая в отверстие для ключа. Следом раздался тихий щелчок, и дверь приоткрылась.

А внутри еще темнее, чем в коридоре. Единственное светлое пятно — лампа в руках Ирджина, да и та горела еле-еле, освещая лишь самого кама, грубый стул и кусок тонкого потертого ковра. А еще — неестественным желтым пятном отражаясь на противоположной стене.

Слишком уж близкой стене. И слишком гладкой, чтоб и вправду стеною быть.

Разве что в трактирах стали зеркала вешать.

Молчаливый Ирджин указал на стул и, сняв с замка пластину, прикрыл дверь. Еще через несколько мгновений Туран увидел на ладони кама уже знакомый шарик-«шептун». На сей раз он отправил кругляш за щеку без колебаний.

Что там РуМах о сомнениях писал? Кажется, о том, что отринуть их надлежно. Вот только зачем — Туран не мог припомнить.

— Замечательно, — услышал он бесцветный голос кама. — Господа, наш гость готов.