Александр Прозоров - Привратник

– Вам, Кристофер, наверное, нужно просто выговориться. – Варнак продолжал шарить среди интернет-справочников. – Может, и правда на преподавательскую работу пойти?

– В ЦЕРНе слишком мало специалистов, владеющих русским языком. А командировки к вам выпадают все чаще и чаще. То у вас ПИК построят, то свой ТОКАМАК возводить начнут, то новые компенсаторы для АЭС придумают… Боюсь, с моей загрузкой мне будет не до лекций.

– А где вы так хорошо овладели русским языком?

– Эмиграция первой волны, – отвернулся к окну монах. – Бабушка с дедушкой уехали сразу после семнадцатого. Она была уже в положении, побоялись… Ну, а дальше уже понятно. Обратной дороги не получилось. Мама с отцом дома говорили, конечно же, больше на французском, иногда на немецком, но с родителями общались по-русски и меня поощряли. Как видите, оказались очень правы. Мне это сильно помогло и в работе, и с образованием.

– Учились в России?

– Нет, но переводы с русского были очень востребованы. К тому же, когда в конце прошлого века многие ваши специалисты согласились работать в наших лабораториях, в большинстве институтов и университетов русский язык оказался не то что вторым, а первым языком научных дискуссий. И тут у меня тоже имелась хорошая фора перед коллегами. Я слышал очень многое из того, чего они не понимали или чем с ними не хотели делиться ваши специалисты.

– Теперь делятся?

– Советские тайны уже давно устарели, друг мой, – почему-то грустно улыбнулся Истланд. – А новые стали общими.

– Вы сказали, что родители общались то на немецком, то на французском. Так в какую же из стран эмигрировала ваша семья?

– В Швейцарскую Конфедерацию, товарыщ… – засмеялся он. – У нас четыре государственных языка, и хотя бы на двух из них сносно говорят практически все. Да еще без английского в наше время трудно. Так что зубрежки на мою долю в детстве выпало изрядно. Французский и русский люблю уже потому, что их учить не пришлось. Я с ними вырос.

– О, наши молодые возвращаются, – повернул голову Варнак, заслышав в коридоре знакомые шаги. – Кажется, смогли разжиться колбасой.

– Почему вы так решили?

– Катя собирается чем-то угостить Вывея. Пирожные он не ест, купить в вагоне-ресторане парное мясо весьма проблематично… – Еремей зашевелился мохнатой частью своей сущности, выбрался из-под стола и сел, преданно глядя волчьими глазами на дверь.

Створка отползла в сторону, впуская парочку, пахнущую копченой колбасой, вином и жареной картошкой. Девушка улыбнулась, присела перед волком, взяв его морду в ладони, легонько потрясла:

– Ты уже ждешь, мой хороший! Ты знаешь, что тебе чего-то принесут!

Варнак отвернулся, но все равно продолжал ощущать ее прикосновения к своим щекам. И уже понимал, что не ошибся: от сложенного вдвое пакета остро пахло сервелатом. Едко-приторный вкус сервелата нравился не только ему, но и волку.

– Как вы не боитесь прикасаться к этому зверюге? – удивился монах. – Он же теленку голову откусит!

– Вы наговариваете на Вывея, Кристофер, – ласково пожурила доктора наук Катя, доставая колбасу. – Он никогда не тронет тех, кто его любит! Он храбрый и умный. Поумнее многих образованных доцентов!

– И на каких науках он специализируется?

– Зоолог, – ответил вместо нее Еремей. – Неужели сразу не заметно? Леди, давайте, пожалуйста, сервелат по одному ломтику. А то он слишком быстро кончается.

Катя послушалась. Для мохнатого попутчика она разорила не меньше трех бутербродов и теперь смогла растянуть для него удовольствие почти на полминуты.

– Да, в зоологии он должен разбираться лучше нас всех, – признал монах. – Кстати, по этому поводу могу рассказать весьма занимательную историю. Еремей, загляните в энциклопедию на такую хорошо известную фамилию, как Леметр. Бельгийский священник отец Жорж Леметр. Этот замечательный человек получил образование в иезуитском колледже, а потому прекрасно знал физику, астрономию и математику. По тематике теологии и астрономии он продолжил обучение в Лёвенском университете, в двадцать третьем году получил сан аббата, а через два года стал профессором астрофизики и прикладной математики. Точно как вы, Еремей, он заинтересовался изложенной в Библии моделью развития Вселенной и попытался переложить ее на язык математики.

– Все, мой хороший, кончилась колбаска, – погладила Катя волка по голове.

Вывей вздохнул и отправился обратно под стол. Девушка забралась к окну напротив Варнака, спохватилась: