Дмитрий Панасенко - Ллойс

– Ага. – Коротко кивнув, снайпер мощным толчком отправил лодку по указанному наемницей курсу.

– Одного только не пойму, – застегнув, куртку наемница принялась неторопливо закатывать рукава. – Что ты – человек обеспеченный, женатый, если не врешь, делаешь здесь, с нами посреди болота. Сидел бы дома. За рабами приглядывал, яблоки бы свои растил.

– Ну я, ведь, не спрашиваю, почему ты, свою флягу имея, у пацана воду берешь. – Ухмыльнулся стрелок.

– Потому что в моей не вода. – Вернула усмешку снайперу Ллойс. Некоторое время наемники сверлили друг друга глазами. Воздух, буквально, зазвенел от напряжения в лодке.

– Не о том мыслишь, дохлая. Заводик я хочу построить. – Мечтательно прикрыв глаза, наконец, улыбнулся Пью. – Мыловаренный. Да и заказец мне знатный подвернулся. Почти на центнер в серебряном эквиваленте.

– Ого, хмыкнула, зачем-то поднимаясь на ноги, девушка. – Это где ж такие контракты дают?

– Где дают, там уже нет. Но мир не без щедрых людей, – снисходительно небрежно бросил стрелок и снова улыбнулся. – Но дело не в этом. Задержался я в дороге, потратился слегка, решил халтурку взять на беглого одного, тоже кстати, не кислую, а потом раз и весть приходит – мол, сорвался мой заказ. Бывает. Так что сейчас я домой возвращаюсь. А тут, – Пью указал подбородком на угрюмо тискающего свой автомат Райка, –какая-никакая, а подработка. Я и подумал, всё равно, по пути почти, ну сделаю я небольшой крюк, зато не с пустыми руками домой вернусь…

– Это правильно. С пустым кошельком домой возвращаться – последнее дело. – Медленно подняв руки, Элеум заложила их за голову и развернулась к небольшому островку камышника. – Обмен!! Не стреляйте!! Свои!! Торг!! Обмен!!

– Какой, ыть, обмен?! Руки в гору! Дернешься, ыть, дырок наделаю! Обмен… – Донеслось откуда-то из глубины зарослей.

– Да куда выше?! – крикнула в ответ наемница. – У меня кроме пары ножей и нет ничего, видишь же?! Торг!! Мир! Свои!

– «Свои»!.. Я, ыть, тебе покажу «свои». Свои кок крашенный на голове не носят! Покрутись давай, только медленно!.. Мелкий вон, ыть, пусть руки тоже подымает, тощего, ыть, это тоже касается! «Свои» они! Обмен, тля.. И руки, руки, ыть, чтоб видно было! У меня тут автоматическая турель стоит, будете дурить, всех положит!.. Я вам покажу «обмен»…

Скриптор поспешно вскинул руки. Стрелок, бросив убийственный взгляд, на медленно поворачивающуюся вокруг своей оси девушку, последовал ее примеру.

– Слушай. Ты, ведь, уже налюбовался, да? У меня руки быстро затекают. Может, закончим с формальностями и поторгуем? – Закончив очередной оборот, обратилась к невидимому собеседнику наемница.

– Я тебе, ыть, поторгую! Я тебе, ыть, так поторгую, мама родная не узнает, – в камышах послышалась непонятная возня, металлический лязг, плеск, а потом стебли раздвинулись, и на путешественников уставилась пугающая своими размерами, густо заросшая волосом, чумазая физиономия. Густая, клочковатая брода незнакомца зашевелилась, спутанные космы разошлись в стороны, обнажая рот в подобии то ли оскала, то ли улыбки. На, огромном, покрытом синими прожилками носу ярко блеснуло пенсне с треснувшими стеклами. – Ну вот, ыть, а говорили, что свои, – удовлетворенно пробурчал незнакомец. – Свои дома сидят… Ладно, ыть, подгребай. Сейчас только мостки скину.

– Ага, руки-то опустить можно? – Недовольно сплюнув в воду, проворчал снайпер. – А то копытами грести неудобно.

– Шутник, ыть, да?! Обожди, говорю! – Из кустов снова раздался непонятный лязг. – Вот. Теперь, ыть, можно, – закивал снова показавшийся из зарослей обладатель пенсне, – теперь всё можно. Кроме, ыть, стрельбы и резких движений. Турель в «желтом» режиме, понял? Знаешь, ыть, что такое?! Объясняю для неграмотных и шутников: кто цапнет пушечку свою или ножик решит достать, или ко мне ближе, чем на три шага подойдет – Бабах и всё. Ливер по всей палубе. Мне уборка, а баянистам – корм!

– Каким еще баянистам?.. – проворчала Элеум, опуская руки.

****

– Неплохо ты устроился, только вывеску надо бы повыше повесить и краской размалевать. А то ее из-за камышей видно плохо, – прочавкала, жующая кусок источающего пар мяса, расположившаяся на легком плетеном креслице наемница. – Вкусно.

– Это да, – блеснул треснувшими стеклышками очков, высокий, болезненно толстый, буквально, вываливающийся, словно тесто из кастрюли из своего заляпанного маслом синего рабочего комбинезона мужик. – Обведя хозяйским взглядом здоровенный, метров пятнадцать в поперечнике, сваренный из железных профилей с привязанными к ним проволокой многочисленными пластиковыми бочками плот, на одном конце которого возвышалось небольшое, слегка кособокое деревянное строение, видимо, служившее хозяину жилищем, а на другом, мерно гудя и помигивая желтым огоньком светодиода, водила стволами опутанная проводами и непонятными механизмами спарка здоровенного, крупнокалиберного пулемета. Оставшееся пространство палубы занимали несколько неясного назначения приборов, заваленные разнообразным инструментом вперемешку с металлической стружкой и деталями слегка траченные временем и ржавчиной станки, а также сваленный в кучу разнообразнейший хлам. – Магазинчик, ыть, у меня, хороший. Ты кушай, ыть. Кушай. Баянист свеженький, ночью ко мне вылез.