Влада Ольховская - Номар Ноль

Резким, вымученным движением она открыла дверь. В лицо ударила жара, накопившаяся там, и Рита лишь теперь поняла, насколько здесь прохладней. Она ожидала чего угодно: удара, попытки вытолкнуть ее, хотя бы упрека, но Вит ее просто проигнорировал. От этого было еще тяжелее.

Все они прошли в капсулу, даже не обсуждая то, что случилось. Алексис оставила рядом с собой кейс, и никто не пытался ее упрекнуть. Им не до того было… Никто не был уверен, что все получится.

Сергей занялся настройкой аппарата, Рита и Канас пристегивали к креслу Самира. Вит проверял запас кислорода.

— Негусто, — признал он. — Если корабль не подцепит нас сразу, продержимся не больше часа.

— Это если вообще выйдем на орбиту, — уточнила Алексис. — Кто-то может покинуть капсулу, оставив больше кислорода для остальных.

Она бросила выразительный взгляд на Риту, а той нечего было ответить. Несмотря на инструкции, собственные ошибки и возможное наказание, она все равно очень хотела жить.

Капсула, как и модуль, была лишена иллюминаторов. Тут даже лобового стекла не было для пилота! Потому что и пилот отсутствует… Приходится полагаться на компьютер, а это не слишком радует, когда знаешь, что повышение температуры может с легкостью сжечь электронные мозги!

Когда под ними прогремел взрыв, сдвигающий капсулу с места, Рита попыталась представить, как это будет… Их смерть — какая она вообще здесь? Что произойдет, если металл даст трещину, и в кабину ворвется ревущее пламя? Скорее всего, они ничего не почувствуют. А вдруг?…

Их сожжет дотла, а если и останутся обугленные кости, то ветер разнесет их по раскаленной атмосфере планеты. Не будет даже похорон, потому что они не станут умершими. По правилам конвойных групп, их объявят пропавшими без вести.

Как и всех людей, что погибли здесь.

Каждый раз, когда капсула вздрагивала, Рита не могла сдержать крик, и ей было плевать, что о ней думают остальные. Если они умрут через пару минут — какая разница, что они там думали?

Воздух становился жарче, и теперь был совсем как в сауне. Сердце не справлялось с таким объемом тепла, билось все отчаяннее, и обожженное горло разрывал кашель. Глаза сами слезились… а может, она плакала, но наверняка сказать не бралась. Они летели вверх, а у Риты было ощущение, будто падают.

И когда девушке казалось, что это никогда не закончится, вой стал намного тише, а тряска улеглась. Лишь теперь Рита поняла, что глаза у нее закрыты, а когда она зажмурилась — девушка и сама не заметила.

Они все были живы. Устали, вымотались, но перенесли этот полет через пекло. Даже Самир, которому повезло проспать это… хотя какое тут везение! Руку пришлось удалить почти по самое плечо, и представлять себя на его месте Рите не хотелось.

— Все в порядке? — спросил Вит.

Канас кивнул, Сергей сначала осмотрел себя, потом подтвердил:

— Кажется, живой…

— Я в порядке, — тихо произнесла Рита.

— Скоро мы узнаем, надолго ли, — прокомментировала Алексис. — Мощность двигателей полностью израсходована, мы на орбите. Но сами мы отсюда никуда не денемся.

— Корабль рядом, — напомнил Вит.

— Да. Но и спутник тоже рядом, он может помешать засечь нас. У нас не так много времени, чтобы гадать. Через час все разрешится в любом случае.

Этот час можно было ничего не делать, просто ждать и надеяться на лучшее. А потом… Рите предстояло разобраться, правильно ли она поступила, когда пришла в конвойную группу.

— Они видели, что мы свернули сюда, и всем спрятаться не получится!

Горячий шепот матери, пронизанный слезами и отчаянный, звучал нал самым ухом. Вит старался смотреть ей только в лицо, в глаза. Потом что иначе взгляд опускался к разорванной коже, лоскутами волочившейся за ее окровавленной ногой.

Одно из этих существ сумело поймать ее. Обвило ногу, потащило к себе — стараясь отдалить от них, от него и сестры. И мать поняла это, знала, что они будут беззащитны, если она исчезнет. Она рванулась отчаянно, дико, и ценой собственной кожи и мышц освободилась.

Но теперь за ними оставался кровавый след. Даже если бы никто не видел, куда они свернули, их бы легко отследили. Здесь осталось так мало людей и так много убийц…

— Я не уйду от тебя! — упрямо заявил он.

Он знал, что должен остаться. Мама сильная только рядом с ними, одна она не продержится. У нее ранена нога, сломаны ребра, обожжено лицо, а левая рука насквозь прошита тонким металлическим прутом. То, что она двигается сама, — чудо. Но если ей одной остаться, то только умирать.