Николай Липницкий - На перекрёстках вселенной

Машина, легко жужжа, поднялась над землёй и рванула вперёд. Спустя пару минут она уже ввинтилась в поток флаеров, двигающихся в сторону города. У самой городской черты флаер свернул влево и стал облетать кварталы бедняков. Сашка и сам жил до армии в таком районе, поэтому с интересом разглядывал проносившиеся под днищем дома, дворы и улицы. За два года службы ничего не изменилось. Та же нищета и грязь. Ну, и слабое движение. Наёмными флаерами тут пользовались редко, а своих, практически, никто не имел. Разве, что у борделей можно было встретить парочку устаревших моделей, как правило выкрашенных в кричащие цвета и аляповато разрисованных. Ну и служебные машины попадались. Как раз обогнали тускло-зелёный флаер с эмблемой социальной защиты. Да ещё и в подворотне застыл в засаде полицейский катер с огромной люстрой на крыше. А, вот, рекламы прибавилось. Практически на каждом шагу голографическая реклама или кого-то куда-то приглашала, или назойливо уговаривала купить очередную, совершенно необходимую, вещь.

Вот и дом, в котором прошло Санькино детство. Стандартный сто пятидесятиэтажный муравейник, жилище для небогатых граждан, которым государство дало крышу над головой, работу, на которой зарабатывали столько, чтобы только не протянуть ноги, и минимальные блага, вроде забегаловок на каждом десятом этаже, низкопробных клубов с сомнительными напитками и развязными танцовщицами и галерей отдыха с блеклой искусственной зеленью. Сашка помнил, как бегали они пацанами по этим галереям, обрывая пластиковые листья с облезлых полиуретановых берёз и клёнов, прятались в жёстких пластмассовых кустах и стрелял из рогаток по редким уцелевшим макетам птиц на ветках.

Огромная голографическая реклама перед домом призывала вступать в вооружённые силы конфедерации и стать кошмаром для захватчиков. Мужик в тяжёлом боевом скафандре с гипертрофированным штурмовым комплексом воинственно сверкал глазами и говорил: «Пошли со мной, брат. Дадим жару этим гоблинам!». Саня отпустил флаер и вошёл в холл. Обшарпанные стены пахнули на него чем-то родным, и сердце сжалось от предчувствия того, что ещё минут пять, и он окажется в стенах родной квартиры. Жаль, родителей не будет. Уже несколько лет, как они завербовались работать на шахтах Танатоса. Там и платят побольше, и социальный пакет завидный. Почти, как в армии. Одно только бесплатное ежегодное медицинское обследование чего стоит. В конфедерации оно обязательное, но на Ризе нужно выложить на него немалые деньги из своего и без того скудного бюджета.

Лифт никак не хотел слушаться. Более того, он не просто не открывал свои створки, а ещё и выводил на тусклую, местами прожженную хулиганами панель надпись: «Вы не авторизованы, как пользователь. Пожалуйста, оформите пропуск в домоуправлении». Сашка в недоумении потоптался в холле и побрёл по коридору туда, где в окружении электронных помощников сидел бессменный домоуправ дядя Петя. Бред какой-то. Родной лифт его не признал. Так не бывает. Помнится, совсем маленьким, когда он ещё еле доставал до сенсора вызова, лифт всегда признавал его и услужливо распахивал перед ним свои створки. А тут: «Вы не авторизованы».

Дядя Петя так и сидел за своей конторкой, что-то выводя стилусом на экране планшета, вокруг мерцали штук десять мониторов, а бот заваривал ему свежий чай. Такое впечатление, что Сашка никуда не уходил и, перед отъездом на призывной участок, не заходил к нему попрощаться два года назад. Кажется, на нём даже тот же самый комбинезон, рыжий, с жёлтой декоративной строчкой, под старину.

Домком поднял на него глаза и открыл рот. Глаза расширились до величины чайных блюдец, а лицо внезапно приняло землистый оттенок.

– Саша, это ты?

– Я, дядь Петь. Что с вами?

– Ты же погиб.

– Как погиб?

– В битве на Ариане. Извещение пришло. В твоей квартире уже другие живут.

– Подождите, дядь Петь. Как погиб? Вы, что, прессу не просматриваете? Там же через выпуск моя физиономия мелькает. И реклама.

– Ну, мало ли что мелькает. А тут официальный документ. Да и не особо я и жалую нашу прессу. Пишут, что ни попадя. Вот в наше время…

– А почему квартиру другим отдали? – оборвал воспоминания управдома Саня.

– Так погиб ты. Освободилась жилплощадь.

– Ну, ладно, я погиб. А родители?

– Так ты ничего не знаешь? Ну, конечно! Мы тебе и не сообщали. Извещение же пришло, что ты пал смертью храбрых, значит, и сообщать некому. Не на тот свет же писать.