Владимир Корешков - Свой среди чужих, или Гауптман с Олерона II

Сработало. Лето, речка, мне шесть лет. Несмотря на то что очень тепло, я почти посинел от холода, тело покрылось гусиной кожей, но из воды вылезать не хочется, хоть и трясет.

– Штефан, пора выходить, ну накупался уже –хватит.

Слышу мамин голос, оборачиваюсь – светловолосая женщина, в летнем красном сарафане стоит на берегу реки, улыбаясь машет мне рукой.

– Мам, ну еще чуть– чуть, ну пожалуйста.

– Я сказала все, хватит, иначе папе расскажу.

Я нехотя вылезаю из воды. Знаю с папой лучше не спорить, уж больно он крут. Мама достает большое махровое полотенце и начинает досуха вытирать меня. Немножко больно, но очень приятно. Начинаю согреваться. Я заворачиваюсь в полотенце целиком, очень хочется есть. Мама уже шарит по своей сумке, достает оттуда бутерброд с сыром и помидор. Кусаю бутерброд, пережевываю вязкий острый сыр с белым хлебом, вдогонку кусаю ароматный сочный помидор, брызги от которого летят во все стороны. Вкусно. Но вдруг становиться до слез очень грустно и больно – знаю, что это последний день когда вижу маму живой. Вечером отец придет домой пьяным, злым – он потерял работу. Обвинит во сем нас с мамой, что это мы ему сломали жизнь, начнет приставать ко мне, тыркая в лицо пальцем, дыша на меня перегаром.

– Когда ты вырастишь и пойдешь работать? Сколько я вас с твоей матерью кормить буду?

Мне страшно, я описался– жидкость из моего мочевого пузыря теплым ручейком стекает по ногам и образует лужицу возле мох ступней одетых в кожаные сандалики, мне очень стыдно и еще более страшно. Отец гадко хохочет.

– Смотрите на него– обоссался. Нет, мужик из тебя никогда не вырастет. -И вдруг зло вскрикивает:– Что же ты, гаденыш, гадишь у меня в доме! – Беря меня за шею своей мощной рукой, второй больно бьет меня по щеке.– Я заставлю тебя убрать за собой.

Я реву громко, навзрыд.

– А ну заткнись!

Отец замахивается, что бы еще раз ударить меня.

– Иштван, что ты делаешь? Прекрати, он же еще ребенок.

Мама из-за всех сил, двумя руками отбрасывает отца от меня и становиться между нами. Отец -пьяный, поэтому не удержался на ногах, упал.

– Ах ты, сучка -сказал он вставая, нависает над нами.

Только сейчас я понимаю, мама всегда казавшееся мне высокой, совсем маленькая. Он бьет маму. Мама падает, но продолжает прикрывать меня своим хрупким телом.

– Иштван, опомнись, прекрати. Что ты делаешь? – шепчет она вздрагивая от каждого удара.

Отец с остервенением, с какой то нечеловеческой злостью продолжает наносить удары один за другим. Мама прекращает сопротивляться, только шепчет:

– Не надо, Иштван, пожалуйста не надо.

Отец не унимается. Мама затихает, распластавшись, накрыв меня. Я чувствую как ее тело больше не сжимается от ударов отца. Он еще пару раз бьет ее ногой.

– Ну вот будешь, сучка, знать как мне перечить.

Отец вытирает разбитые в кровь костяшки рук белым кухонным полотенцем, оставляя на нем кровяные разводы, бросает его на пол, открывает холодильник, достает оттуда бутылку паленки.

С грохотом распахивается входная дверь, на пороге полиция– это соседи услышав шум, вызвали их. Они с трудом скручивают отца, кладут его лицом на пол, надевают на него наручники. Женщина полицейская с убранными назад в черный хвост волосами, склоняется над телом матери.

– База, база! – кричит она.-Это группа– шесть. Срочно скорую, слышите срочно. Девушка полицейская замечает меня.– Как ты, мальчик, болит что ни будь? – спрашивает она меня одновременно ощупывая.

– Не… т, -заикаясь говорю я.

Меня всего трясет. Дальше какие то люди в халатах укладывают маму на носилки, подсоединяют к ней различные провода. Старший из них, седой мужчина ничего не говорит только с сожалением качает головой.

– Мама, мамочка! – кричу я пытаясь побежать за носилками, меня не пускает, крепко держит девушка полицейская.– Пустите меня. Мамочка.

Маму увозят. Девушка держа меня гладит теплой ладонью по голове

– Все будет хорошо, – повторяет она как заведенная.– Все будет хорошо.

Я как будто выныриваю с глубины на свежий воздух. Дышу так часто, как если бы только что пробежал полосу препятствий, установив рекорд вермахта, побив все существующие нормативы для звездпехов. Кто я? Яр Ковалефф. Фу ты, черт ну и судьба у этого парня. Врач улыбается, смотрит на меня.

– Ну, я смотрю у вас все получилось. Молодец. Вам сегодня надо будет побольше потренироваться, что бы переходить из одного сознания к другому быстро и беспрепятственно. Потому что я слышал, вы нас завтра покидаете на месяц. Честно говоря после таких воспоминаний, переходить к воспоминаниям Штефана совсем не хочется.