Виктор Бурцев - Охота на НЛО

— Сработаю, — кивнул Сергей.

— Ну вот. Я вам позвоню, на днях станет известно, что за эстонец. Расскажу вкратце. Можете быть свободны.

В продуктовом Сергей с горя выдул еще два бокала пива, угостившись плавничком воблы у одноногого пенсионера, тоже любителя пива. «Скотина какая, — думал Сергей про капитана Усикова. — Можете быть свободны… Такой же капитан, а туда же…»

Хотелось выпить еще, но рабочий день был в самом разгаре, так что особенно разгуливаться не было смысла.

— А что, киевляне вчера выиграли? — спросил пенсионер, подразумевая матч Кубка чемпионов.

— Хрен их знает, — рассеянно ответил Сергей, обсасывая плавничок.

— Проиграли, наверно, — заключил пенсионер и добавил в бокал водки из мерзавчика «Губернской». — Не надо им было Шевченку продавать, вот что я скажу. Раньше никого не продавали, и футбол у нас хороший был. А сейчас всех продали.

— Э-э, дед, какие футболисты… Тут Россию продали, — неожиданно для себя сказал Сергей и заплатил за третий бокал пива. Пенсионер обрадовался и предложил взять под это дело водки, но Сергей на провокацию не поддался и отправился трудиться.

В отделение он пришел довольно-таки трезвый и сразу уселся за бумаги покойного. Первая записная книжка оказалась довольно свежей, с символикой БАМа на обложке, и в ней были заполнены всего несколько страниц — телефоны и адреса. Очевидно, друзья и товарищи. Проверим… Хотя чернила повыцвели, буквы и цифры местами затерлись, так что ищи-свищи тех друзей. Живы ли вообще… БАМ вон когда строили, уже и забыли все про него.

Зато вторая, пухлая и потрепанная, была отпечатана, как гласила затертая надпись на последней страничке, аж в 1939 году. Расплывшиеся записи делались то химическим карандашом, то чернильной ручкой, и Сергей углубился в чтение.

На второй странице он понял, что перед ним — дневник. Притом дневник зашифрованный. Старик все же не лаптем щи хлебал, да и не старик он тогда был… Понимал, что сегодня он доблестный ловец врагов народа, а завтра — этот самый враг, надо полагать, и книжечку эту прятал старательно.

Почти все упоминавшиеся люди были записаны инициалами — Б. В., А. К., ППВ, М., даты проставлены редко, да и информации стороннему человеку записи не давали. «А. К. в 12.40 был у ППВ. Разговор о ткани № 6, контроль, задействован Ф.». «21.01.41, звонок из Мс (Москвы? Минска?) относительно сроков. Просят ускорить, ППВ недоволен. Что они, с ума посходили?» «Два новых из Риги, проверить». «23.01 отправлено 8 конт. (контейнеров?), 24.01 — 5 конт.».

Это может быть о чем угодно. Так, чем там занимался дедок в 1941 году? Прикомандирован к НКВД Эстонии, без расшифровки… То есть мог заниматься чем угодно, от выискивания особо затаившихся буржуазных националистов до каких-то спецзаданий московского розлива…

«Согласно №№ 54-9873 исполнено». «13.02 — изотопы. Прибыл B.C., звонить по прямому, экстренный — на 9». «14.02. Оказался редкая сволочь. Проверить через Управление. Прослушка».

Сергей поскреб макушку и закрыл книжицу. Стоп. А это что такое?

Он прощупал коленкоровую обложку. Что-то под ней было — что-то типа тонкой пластинки размером с карманный календарик. Достаточно жесткое. Сергей выдвинул ящик стола, нашел старый скальпель, отобранный в свое время у какого-то малолетнего ублюдка, и подковырнул краешек оклеенной коленкором обложки. Тот подался, Сергей потянул сильнее, и на стол упала тонкая черная пластина.

Очень легкая, изготовлена вроде бы из пластмассы или целлулоида черного цвета, на одной стороне едва заметная штриховка, словно на игральной карте, на другой — восемь значков, напоминающих иероглифы. Но не иероглифы — слишком округлые, с хитрыми завитками… Значки, казалось, были впечатаны внутрь «карты» и серебристо поблескивали в солнечных лучах.

— Зотов! — Сергей нажал кнопку селектора, — Милый друг, зайди ко мне.

— Щас, — сказал Зотов. Через минуту он вошел, держа в руке вскрытую пачку вафель. — Хочешь вафлю? Миндальная.

— Потом. Смотри сюда.

Зотов повертел в пальцах «карту».

— Ну и что?

— Что это, по-твоему?

— Печатная плата от телевизора японского, например.

— Не подходит. Контактов не вижу.

— Ну, мало ли что они там напридумывали. Читал вчера в газете, какие-то плазменные телевизоры делают. Стоит — не поверишь! — 570 тысяч! Там не только платы, а что угодно может быть… Видишь, иероглифы. — Зотов ткнул пальцем, осыпав стол градом вафельных крошек.

— Вижу… — поморщился Сергей. Он снова осмотрел записную книжку. А коленкор-то подклеен недавно, причем не древним силикатным клеем, как следовало ожидать, а «Моментом», его сопли легко узнать. Значит, Корнеев спрятал пластинку не столь давно или периодически ее извлекал… Да, скорее второе — наслоения клея явно многократные.