Андрей Деткин - Ожерелье Зоны

Кроме пачки сигарет, зажигалки, потрепанной ксивы, нескольких гаек и затертых лакированных четок ничего не обнаружилось. Найденное Алексей сунул в карман, при этом ощущал себя распоследним мародером. Награбленное тянуло куртку. Не будь Грифа, он бы так не поступил. Но Гриф был и, как мог, вытягивал их из дерьма. Алексей понимал, что должен помогать ему в этом, по крайней мере делать то, что говорят.

– Куда ПДА спрятал, сука? – грубо спросил Гриф. И без того недобрый его взгляд стал загустевать и звереть. Алексей подумал: «Сейчас он его грохнет».

– Его сразу отобрали, – пробурчал наемник, косясь на Грифа. По интонациям, по поведению, по прошлому опыту наемник понял – сталкер чеченькаться с ним не будет. Пистон продолжал сжимать руль, как будто удерживал гранату с выдернутой чекой. – Чтобы не могли ни с кем связаться. Они все без ПДА, только стометровые рации у часовых.

– Ява, бери винтарь и отойди к седушкам, – Гриф скинул с плеча LR-300, протянул Алексею. Алексей взял и отошел в десантное отделение. Не сводя прицела с наемника, Гриф отступил на несколько шагов, открыл боковой десантный люк:

– Давай, Пистон, без резких движений на выход. Здесь наши дорожки расходятся.

– Они меня кончат, – хмуро пробубнил наемник и не пошевелился.

– Как постараешься, а я тебя сейчас укокошу. Ну! Пошел!

Алексей молчал и из полумрака переводил выпученные глаза то на Грифа, то на наемника. Пистон еще мгновение колебался, потом поджал губы, распрямил пальцы, словно отпустил в свободное падение свою судьбу, стукнул ладонями по рулю и полез из сиденья. Гриф еще отступил на шаг. Пистон остановился возле люка:

– Дай хотя бы «гадюку» и детектор, – пристально посмотрел на сталкера.

– Пошел к черту. Выметайся резче, – палец Грифа поджал спусковой крючок.

– Мы ведь тебе хоть и сраный, но все же дали ствол.

– Ага, – усмехнулся, словно кашлянул, Гриф, – и два патрона.

– Прошу, Гриф, не будь гадом, – простонал Пистон и жалобно посмотрел на сталкера. Потом перевел взгляд на Алексея: – Чему парня научишь?

– Ты за парня меня не дергай, – Гриф все же обернулся и посмотрел на обескураженного Алексея, облизал сухие губы и сказал, вновь обращаясь к наемнику: – Дуй до мехбазы, там во второй печи, если считать справа, сразу за заслонкой закладка наша. АК найдешь, рожок к нему полный, две аптечки, возьми одну. Противогаз тоже можешь забрать и «виллис» с запасной батареей. ИРП, наверное, уже испортился, но кое-что выбрать можно. Двигай вдоль опушки до фермы, за ней крест увидишь. За крестом уже сталкеры бродят. Дождись их, и будет тебе счастье.

Еще долгих несколько секунд наемник с ненавистью смотрел на сталкера, потом сплюнул под ноги и полез из бронетранспортера. Не оборачиваясь, широким, каким-то деревянным шагом он пошел в ночь. Не оглядываясь и не озираясь.

– Адьюас диас! – крикнул ему вдогонку Гриф и захлопнул люк. – Чего на меня уставился? – проговорил он, поймав хмурый взгляд Алексея.

– Нет там у нас никакой закладки, – проговорил парень.

– И че теперь?

– Ты обманул его.

– Да, обманул, зато он отчалил без проблем, – Гриф зло уставился на парня. Подбитый глаз уже не казался Алексею чем-то смешным, а являлся теперь самой опасной частью в его теле. Казалось, от боли в синяке Гриф и злится, и вся подлость от него. «Выпер Пистона, а сейчас и до меня доберется, вон как смотрит», – подумал Алексей, а вслух сказал:

– Он же умрет, Гриф. Ты его на верную смерть отправил.

– Жить захочет, выкарабкается.

– Нет, не выкарабкается, или бандюки с базы схватят, или земляки. Не пожалеют они его.

– Во-во, – проговорил Гриф, понемногу остывая, – это мы тут такие добренькие, хотя у самих жопа дымится. Ты его знаешь? Я нет. А может, завтра он тебе пулю в спину пустит. И кормить его еще, – сталкер повысил голос. – Сами что жрать будем? Эти три банки? – Гриф кивнул на распотрошенный вещмешок. – Там, Ява, «голодные земли», – Гриф резко поднял руку и пальцем указал куда-то за БТР. – Там на нас вся нечисть мутантская, как на обед, смотреть будет. А он, этот твой Пистон, даже не сталкер. Он нам обуза, понимаешь, гвоздь в башмаке. Сам подохнет и нас за собой потянет. Он ни черта не может. Няньками мы для него будем. Понимаешь, добряк, твою в душу мать? Няньками.

Алексей еще некоторое время таращился на Грифа, а потом как-то сник, сел на скамью, склонился, обхватил голову руками и сильно зажмурился.

Гриф посмотрел на него, тяжко вздохнул, проговорил примирительно: