Олег Кербис - Жребий Судьбы

Разгоняя фарами ночную тьму, электромобиль въехал на холм по узкой ухоженной дорожке. С возвышенности открывался чудесный вид на окрестности. Ночной Риволь, раскинувшийся тысячей золотистых огней, с этой высоты был как на ладони. Сейчас там вовсю кипела жизнь: мостовые были заполнены людьми, по дорогам сновали электромобили, а в ночном небе бесчисленным роем вились флайеры, чьи яркие огни делали их похожими на светлячков. Чуть в стороне от города виднелось подсвеченное яркими прожекторами взлетное поле космодрома. Соваться туда сейчас было глупо, поскольку там его станут искать в первую очередь.

Неожиданно Марко увидел, как со стороны окружной автострады в направлении холма движется несколько полицейских машин. Их красные проблесковые маячки озаряли ночь багровыми всполохами. Пока что они находились далеко, однако в том, куда они направляются, сомневаться не приходилось. Скоро они будут здесь.

Марко поддал газу. Взвизгнув покрышками на крутом повороте, "Орион" свернул на ведущую к его резиденции кипарисовую аллею и стрелой помчался по ней. Мимо замелькали деревья. Выглядящие торжественно и величественно при ярком солнечном свете, в ночи кипарисы казались мрачными и недружелюбными.

Марко сидел, вцепившись в руль и глядя на освещенную фарами дорогу, а в его голове без конца вертелась одна единственная мысль: зачем он сегодня вообще встал с постели?..

Глава 5

Контракт

Мигель Бельмонте почувствовал, что приходит в себя, и всеми силами попытался этому воспротивиться. Ему снился какой-то восхитительный сон, который так не хотелось покидать. Однако его сладкие отголоски стремительно таяли, и на смену им приходили вполне реальные и далеко не самые приятные ощущения. Первым проснувшимся чувством, как ни странно, было обоняние. Мигель ощутил невыносимый смрад, в котором смешались запахи гнили, мочи, рвоты и какой-то едкой химии. Следом пробудился слух и сообщил о присутствии громкого и назойливого металлического лязга, чей источник находился где-то неподалеку.

Мигель сделал попытку пошевелиться, и с его губ тотчас сорвался мучительный стон. Тело пронзила такая сильная боль, словно каждую клетку его организма рвали на части. Это давали о себе знать последствия воздействия станнера. Промелькнула малодушная мысль, что лучше бы его пристрелили, чем заставили переживать подобное.

С трудом разлепив глаза, Бельмонте огляделся. Судя по всему, он находился в тюремной камере. Одну из стен заменяла высокая, от пола до потолка, решетка из толстых металлических прутьев, сквозь которую просматривался тускло освещенный коридор. Серые шероховатые стены камеры покрывали корявые надписи, смысл которых был не вполне понятен. В углу находился рифленый настил с дырой в центре, предназначенный для справления естественных надобностей, и крохотная железная раковина. Бледный свет с улицы проникал через маленькое зарешеченное окошко под самым потолком. Судя по всему, было раннее утро. "Сколько же времени я провел в отключке?" - промелькнуло в голове. "Неужели целые сутки?" Узнать время он не мог - КИТ сняли с его руки. В память о нем осталась лишь бледная полоса на запястье и несколько свежих ссадин - видимо, замок снова заклинило и полицейским пришлось изрядно повозиться, чтобы расстегнуть браслет.

Бельмонте лежал в центре камеры на грязном, изодранном матрасе, вонь от которого была столь сильна, что перебивала все остальные запахи. Желтые пятна рвоты выглядели совсем свежими. Стало быть, пока он находился без сознания, его пару раз стошнило. Этим объяснялось то мерзкое ощущение у него во рту. Счастье, что он не захлебнулся.

Сделав над собой усилие, Мигель сел и тотчас поморщился: голову пронзила вспышка боли. Пока он приходил в себя, пытаясь удержать расплывающееся сознание, стальная решетка камеры с лязгом отъехала в сторону и двое крепких полицейских бесцеремонно втолкнули в камеру худощавого парня в потрепанной майке. В его очертаниях проглядывало что-то смутно знакомое, однако в помещении было слишком темно, чтобы как следует его разглядеть.

Лишь когда парень вышел на середину камеры и луч света упал на его лицо, Бельмонте понял, кто его новый сосед. И почувствовал, как внутри у него все похолодело. Перед ним стоял один из уличных хулиганов, тот самый беловолосый тип по имени Чакки, который всего одним небрежным движением заставил Рауля корчиться на земле. Изодранная майка, спутанные белые волосы и многочисленные ссадины на теле говорили о том, что хулиган дорого продал свою свободу.