Матвей Курилкин - Сын лекаря

Сказанное капитаном меня обескуражило. Получается, за полгода состав тысячи наверняка поменялся почти полностью. Посмотрев на мою вытянувшуюся физиономию, тысячник добавил:

– Вот-вот, парень. Лирантская эта тысяча теперь только на бумаге. Хорошо, если сотня лирантцев тут теперь наберется. Я и сам, между прочим, не из Лиранта. Ну да чего уж теперь, боги знают, может, судьба тебе такая. Лекари нам нужны, и звание твое я утверждаю. В бой в первых рядах тебя, как и коллег твоих, никто посылать не будет, но случается по-разному. Так что тренироваться будешь наравне с новобранцами. Тренировки начнем, когда наберется хотя бы человек пятьдесят. С ветеранами тебе тренироваться рано, так что до сего момента будешь ходить только на разминку, она для всех общая. Ну и легких раненых у нас еще достаточно, так что работы у тебя будет много. Обмундирование для новобранцев еще не пришло, но для тебя что-нибудь найдем. В гражданском ходишь последний день. Лазарет найдешь самостоятельно. Да! Личные вещи сдашь под опись интенданту, включая свою железяку. Деньги – мне. В казну. Будет увольнительная в город, выдам, сколько нужно, а здесь они тебе не нужны.

Следующие дни я пережил очень тяжело. Для меня было непривычно всё – и неудобная одежда из грубой ткани, и тонкая лежанка, сон под открытым небом. Тяжелее всего, конечно, была так называемая утренняя разминка. Утро как раз с нее и начиналось. Будил нас на рассвете звук рога, после чего солдаты, построившись по десять, отправлялись на огромный плац и начинали бегать вокруг лагеря. Выяснилось, что бежать надо в течение двух часов. Останавливаться было нельзя, за этим следили десятники. В первый день я свалился через полчаса. Рядом тут же оказался десятник и пинками заставил меня подняться. Еще через полчаса я свалился в полной уверенности, что никакими средствами заставить меня бежать просто невозможно. Я действительно не мог даже толком пошевелиться. Тогда десятник велел двум другим бойцам поднять меня на ноги и волочить за собой. Это были опытные бойцы, и для них моя персона не представляла собой непосильную ношу, но я все равно заставил себя перебирать ногами. Не помню толком, чем закончилась эта разминка, но после нее солдаты отправились тренироваться с мечами, а я ушел в лазарет вместе с двумя дюжинами легкораненых, которые разминку не пропускали. Там я должен был сменить им повязки, проверить швы, промыть раны и так далее. До меня эту обязанность выполняли пятеро лекарей в звании десятников – этих парней набрали из числа солдат, и раньше они подчинялись сотнику-лекарю, на чье место я теперь попал. Сам сотник поймал случайную стрелу еще два месяца назад, и до сих пор тысяча обходилась услугами этих самых десятников, которые худо-бедно навострились сшивать раны и обеззараживать их крепким вином. Сейчас они участвовали в тренировках наравне с остальными ветеранами, а по вечерам я пытался, несмотря на усталость, поделиться своими не слишком обширными медицинскими познаниями. Все пятеро были старше меня, но, на удивление, учились со всем возможным старанием, и на молодость мою внимания не обращали. Жаль только, учителем я оказался еще худшим, чем лекарем.

Через три дня, как и обещал тысячник, стало прибывать пополнение. Некоторых из парней я знал, но в компанию меня так и не принимали. Впрочем, расстраиваться мне было некогда по причине ужасной усталости. Хотя теперь мне хотя бы не было так стыдно – многие из новобранцев оказались ничуть не лучше меня в физической подготовке, и теперь на разминке я не чувствовал себя совсем уж никчемным. Тем более что через неделю после начала занятий, я впервые смог пробежать всю дистанцию, так и не упав. В тот день новичков как раз набралось достаточно для того, чтобы начать полноценные тренировки, так что я не успел даже порадоваться этому факту.

Я ожидал, что нас станут учить обращению с копьем. Из исторических книг я знал, что армия сильна именно копейщиками, которые могут при должном умении даже сдержать удар тяжелой конницы. И ошибся. В тот день нам выдали короткие мечи, сужающиеся к острию (десятник пояснил, что такой меч называется анелас), а также комплект из двух щитов. Один огромный, ростовой, и один маленький, круглый. Нас заставляли быстро менять их – забрасывать тяжелый за спину и подхватывать с пояса маленький и наоборот. Делать все нужно было одной рукой – во второй был меч. Собственно, весь первый день мы только и занимались тем, что перекидывали щиты туда-сюда. К вечеру у меня отваливалась левая рука – и это я еще легко отделался. Некоторые из моих товарищей умудрились вывихнуть руки, разбить себе лица краями щитов и нанести себе ранения мечом, машинально попытавшись помочь себе правой рукой, когда меняли щиты. Так что мне тоже приходилось время от времени отвлекаться от тренировки и помогать страждущим. Вечером я все-таки нашел в себе силы поинтересоваться у подчиненных мне парней, откуда такой странный выбор экипировки?