Матвей Курилкин - Сепаратист

Неровно оборванный газетный листок в левой руке, в правой — кисет с табаком. Скатать шарик из сыроватого табака, чтобы лишнего не просыпать. Затем распределить получившийся шарик по бумажке относительно ровным слоем, аккуратно скрутить трубочку, облизать край, тщательно примять, чтобы держалось. Размять получившуюся сигарету, окончательно выравнивая содержимое, прикурить и затянуться горьким дымом. Привычные действия всегда помогают успокоить нервы, привести мысли в порядок. Да и от контузии немного помогает, хотя уверен, приличный врач бы мне за такие слова еще и добавил по башке.

Фабричных папирос теперь не найти, приходится обходиться продукцией окружающих Памплону фермерских хозяйств. Впрочем, необходимость привыкать к самокруткам — это последняя из наших трудностей.

Смешно сказать, но расстояние в несколько миль преодолеть оказалось не так-то просто. Причина простая — у нас возникли сложности с трофеями. Как-то не рассчитывали мы на такую богатую добычу. Жандармы ехали воевать всерьез, да и чистые не рассчитывали только на силы своего бога, так что оружия и боеприпасов в поезде оказалось очень приличное количество. После боя выяснилось, что значительная часть отряда уже разбежалась. Собрать удалось всего человек восемьдесят — и такого количества оказалось совершенно недостаточно, чтобы прибрать все, что попало к нам в руки. В то же время оставлять добычу не хотелось категорически — у нас жуткая нехватка всего.

— И хочется и колется, чтоб их! — протянул Рубио, найдя меня сидящим возле поваленного взрывом вагона. Кровавая каша, в которую превратился сияющий некогда иерарх Нона меня совсем не смущала — перегорел, должно быть. — Ладно, берем сколько сможем унести, и уходим. Незачем испытывать судьбу.

— Ой, да хватит уже причитать, — отмахнулся я. — Бери Доменико, сопровождения сколько в локомобиль уместится и езжайте в Памплону. А мы здесь пока посторожим.

— Ты ж понимаешь, что войнушка, которую мы здесь устроили ни для кого тайной не осталась?

— И что? Много ли сейчас жандармов в Памплоне? Уж как-нибудь отобьемся…

Старик согласился. Дал себя уговорить, хотя на самом деле и уговаривать не пришлось — он, наверное, лучше всех понимал, насколько нам необходимы сейчас эти стволы.

Ну а нам предстоит просто продержаться до возвращения Рубио с людьми. Очень сомневаюсь, что Мануэль успеет раньше, чем жандармы. Проводы надолго не затянулись — старик, приняв решение не стал тянуть время. Перегруженный локомобиль, а туда уместилось аж восемь человек, на случай, если по дороге случится какая-нибудь нежелательная встреча, шустро покатился по дороге. Я присел буквально на пару минут — снова закружилась голова, не прошли для меня даром близкие взрывы динамита. Казалось, глаза смежил буквально на несколько секунд, когда вдруг обнаружил рядом Доменико, который тряс меня за плечо. Парень и не подумал уезжать в Памплону — услышав предложение, он только отмахнулся, и ушел куда-то к вагонам, не желая ввязываться в споры.

— Слушай, а чего ты меня вечно пытаешься куда-нибудь отправить? — с обиженным видом спросил Доменико, дождавшись осмысленного выражения у меня на лице. — Мне, право, неприятно! Как будто я лишний, и от меня надо поскорее избавиться.

Я даже подзавис на секунду от такого вопроса. Почему-то не думал, что мои, разумные, в общем-то предложения интерпретируют подобным образом.

— Ты меня удивил. — Признался я. — Ты же главный на заводе. Лидер, один из трех, нашей компании. То есть априори человек более ценный, чем рядовой солдат или, там, рабочий. Просто потому, что в твоих руках нити управления людьми, авторитет и все такое. Соответственно, если ты сгинешь, эти нити порвутся и все полетит кувырком. Мне вообще странно, что ты так легко суешься в любую опасную заварушку. И сейчас, после того, как мы едва выжили — мне казалось, тебе в самый раз возвращаться на завод, а не испытывать лишний раз судьбу.

Теперь уже Доменико посмотрел на меня удивленно.

— Все время забываю, что ты жил среди плебеев. Ты не подумай, что я это в упрек! Просто понимаешь… мы же эквиты! И ты тоже, хоть и пытаешься отрицать свою причастность. Аристократы. Мы никогда не бегали от опасности. Все, что ты говоришь, в общем, правильно, однако если я, зная, что мои люди, что мой брат идут в бой, сам останусь в безопасности — я просто перестану быть эквитом. А я так поступить не могу.