Никита Герасимов - Вторжение (СИ)

Многократно обострившееся восприятие наконец вывело меня на жертву — иначе я невидимого соперника уже не воспринимал: за свою дерзость он должен быть наказан!

Перехватив автомат, я ударом ноги распахнул толстую дверь, ведущую в одну из гримерок, и…

Все, что я успел — это увидеть перед собой невероятно жирного мужика, в чьих толстых руках был зажат дробовик. А затем заряд дроби, выпущенный с расстояния в пол метра врезался в мою грудь, разрывая плотную ткань бронежилета и вминая защитные пластины в кожу.

Толчок был такой силы, что я отлетел назад, крепко приложившись затылком об противоположную стену. Перед глазами заплясали искры, но я все-таки сумел удержать автомат в руке.

Сползая по стене, задыхаясь от боли в груди, я рванул ствол автомата вверх, и зажал курок, выпуская смертоносный рой пуль навстречу толстой туше. Звон в ушах не смог помешать мне насладиться надсадным воплем кукольника. Однако что такое несколько грамм свинца против двухсот килограммов мяса? Мужик даже не покачнулся, когда из его груди, туго обтянутой дорогим пиджаком, брызнули фонтанчики крови. Вместо этого он передернул затвор, и выстрелил вновь. Автоматная очередь захлебнулась, когда моя рука ниже локтя повисла на лоскутах кожи и связок, перебитая залпом дроби. Какое-то мгновение я смотрел на оторванную конечность с зажатым в кулаке автоматом, не чувствуя боли — болевой шок? Не знаю, возможно. Главное, что зрелище окровавленного обрубка руки — моей руки — выбило всю иррациональную ярость из моей головы, и появилась возможность трезво оценить ситуацию, без пены на губах и сумбура в мозгах.

Если я немедленно не предприму хоть что-нибудь — мне конец!

Диспозиция такова: я сижу на полу, все еще не в состоянии глотнуть воздуха, а из культи короткими толчками брызжет кровь, рисуя на паркетном полу историю последних секунд моей жизни… А напротив стоит жирная мразь, на чьем лице, перекошенном от смеси боли и злобы, четко различимы глаза с характерно расплывшимися зрачками. И в них столько неподдельного удовольствия, что не надо никакого сверхчувственного восприятия, чтобы увидеть его.

Твою мать, что делать?! Что же делать?!

— Щенок, у тебя хватило наглости выйти против меня?! — мерзкий, писклявый голосок, будто вилкой по стеклу прошелся по моим обнаженным нервам:

— Я ЗДЕСЬ ХОЗЯИН!!! — истерично взвизгнув, он шагнул вперед, и с силой ткнул стволом дробовика мне в лицо. Из рассеченной скулы по шее за воротник побежал тоненький ручеек крови.

— Да я тебя с потрохами сожру, и не подавлюсь, мелкое отродье! — он шумно выдохнул, и уже спокойнее продолжил:

— Для начала отстрелю твои ручки — с одной я уже управился, ха-ха! — краем уха слушая, как он изгаляется, я неожиданно вспомнил, что собирался опробовать в городе подсмотренный у Демона навык — плазменный шар. Пока я не вернул полный контроль над собой, вспомнить об этой возможности я отчего-то не мог, но стоило мне остыть — как измученный мозг тут же подсказал возможное решение.

Я сосредоточился, вспоминая нужную последовательность действий. Понимая, что если я начну формировать заклинание в «прямом эфире», то кукловод это тут же заметит, и, скорее всего, прекратит мои мучения выстрелом в голову. Поэтому нужно было каким-то образом замаскировать его создание. Времени на эксперименты не было, у меня есть ровно одна попытка — все или ничего!

Я ушел в себя, пытаясь повторить действия, которые совершал Демон — эта магия кардинальным образом отличалась от того, что я читал в фантастических книжках. Никаких классических «плетений», никакого «единения» со стихиями… Единственное, что делало их похожими — это необходимость наличия источника питания — обычно это была некая мана. В моем случае ей была моя сильно истощившаяся Аура…

Я принялся выбрасывать в окружающее пространство огромное количество энергии, якобы от боли и неспособности ее контролировать — по крайней мере именно так должен был подумать стоящий передо мной жирдяй. Плотное облако Силы, окружающее меня, должно было замаскировать формирующуюся цепочку.

Почему я называю заклинание цепью? Потому что в завершенном виде оно состояло из неких звеньев, каждое из которых являлось формулой. Формулой могла быть эмоция, или сложная комбинация энергетических потоков, или что-то совсем неописуемое для простого человека… Связывая эти звенья воедино, я создавал ту самую цепь, и если по отдельности звенья являлись всего лишь бесполезными сгустками энергии, то связанные воедино в определенном порядке, они могли дать тот эффект, о котором я толкую.