Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Так зови! Тебе прилавок, мне две кровати.

– Никак – спать удумал?

– Не для себя, для пациентов после операций.

– Вот ты который раз каких-то пациентов упоминаешь. Это кто будет?

– Ну, если проще – больные. Я хирург, по-другому – лекарь, который болезнь ножом удаляет, скажем – нарыв.

– Понятно. Я хоть и грамотная, да неученая.

Софья ушла и вскоре вернулась с молчаливым мастеровым. Тот складным аршином измерил место для прилавка. Потом Никита нарисовал ему кровать с размерами.

– Нет, чтобы обычные лавки. Народ у нас не избалован, – пробурчал плотник. – Из какого дерева делать?

– Все равно. Лишь бы прочно и красиво.

– Могу из сосны. Из дуба дороже выйдет.

Договорились на дуб. Сосна – материал легкий, но покоробиться может. А дуб – на века. Не думал Никита так быстро стационаром обзаводиться, но зачем момент упускать? И через три дня уже привезли две кровати, как и заказывал Никита – с высокими бортами, чтобы пациент упасть с нее не мог. Матрасов вот только не было – так заказать можно, и материал на выбор – из ваты или пуховые, перьевые, а многие так и вообще имели дома матрас, набитый сеном. Один раз Никита спал на таком – неудобно, шуршит и колется.

Пациенты понемногу шли – то с панарицием, когда гноилось под ногтем, то с абсцессом мягких тканей. А где гной – там всегда разрез. А в рану еще серого толченого мха насыпали, который Никита покупал у Софьи. Мох этот – вроде природного антибиотика, помогает хорошо. А при небольших гноящихся ранах, скажем, от занозы – неплохо шел лист подорожника.

Через месяц с начала работы Никита отдал долг купцу, правда – сам на бобах остался, с пустой калитой. Зато долг не довлел – Никита не любил одалживаться.

А еще через неделю произошло событие, изменившее уклад его жизни. Он уже стал привыкать к Владимиру, своей лекарне, даже какой-то интерес появился. Был бы научный склад ума – столько материала для диссертации собрать можно! Только Никита практик был.

Он уже заканчивал работу, раздумывая, куда отправиться поесть – на постоялый двор у Золотых ворот или в харчевню на Варварке? На Варварку дальше, зато кормят – пальчики оближешь!

Софья тоже собиралась, уже платок накинула.

В этот момент у ворот остановилась подвода, заржала лошадь.

Никита вышел на крыльцо.

У ворот стояла не подвода, а настоящая карета – во Владимире их было по пальцам пересчитать. В открытую калитку ворвался боярин – в кафтане, суконной шапке, сафьяновых сапогах. Видел уже местных бояр Никита, по одежде научился различать.

– Ты, что ли, лекарь?

– Я.

– Ну слава богу, нашли. Евстафий, помоги боярину.

И сам метнулся к карете. Дверцу открыл, подножку откинул.

Из кареты показался боярин в возрасте, сзади его поддерживал кто-то, а на подножке его под руки подхватил другой, тот, что спрашивал Никиту. Видимо – важный сановник, поскольку бояре вертелись вокруг него, как няньки вокруг ребенка.

Никиту сразу насторожило, что сановник, согнувшись, прижимал к животу руки и едва передвигал ноги. Острый живот, насмотрелся уже таких Никита. Острый живот – это катастрофа в брюхе: прободение язвы желудка, острый панкреатит, приступ желчнокаменной болезни, аппендицит – да много чего. И, как правило, надобна операция. Можно понаблюдать час-другой, вот только анализы крови сделать невозможно.

Двое бояр бережно провели сановника в избу. Никита шел перед ними, открывая двери.

– Раздевайте и кладите его на стол, – распорядился Никита.

На сановнике, несмотря на теплое время года, было надето много одежды. Кафтан, тонкая ферязь под ним, рубаха шелковая, под ней – исподняя.

Под бдительным взором бояр Никита начал осмотр.

Живот был напряжен, как доска, и при легком прикосновении мужчина кричал от боли. Язык сухой, пульс частил.

Насколько Никита мог, он расспросил больного. Иногда правильно, грамотная собранная история болезни могла подсказать правильный диагноз.

Понемногу крепло убеждение – желчнокаменная болезнь. Надо срочно оперировать, приступы в последнее время случались все чаще. Только боязно. Случись летальный исход, что даже в лучших клиниках бывает, – не сносить ему головы, причем не в переносном, а в прямом смысле. Ведь условий для такой операции фактически нет. Можно отказать. Чиновник тоже, с высокой долей вероятности, умрет, но не у него в лекарне.

Никита посмотрел на землистое, страдальческое лицо боярина:

– Боярин, оперировать надо.