Иван Безродный - Массандрагора. Зов Крысиного короля

Тут Пашка вспомнил о девушке-охраннице. Как она там? Он побежал в противоположный конец холла. Но то, что оказалось там, смутило его даже больше, чем развороченное тело Зои. Амазонка лежала на животе, вся ее верхняя половина была покрыта толстым слоем красноватой слизи, а вокруг головы растекалась большая лужа пузырящейся крови. Правда, от головы там уже мало что осталось – часть черепа была буквально продавлена внутрь, напоминая подтаявший на солнце шарик мороженого. Слизь постепенно растворяла ее – девушка уже давно была мертва. Почему она не бежала, почему была так равнодушна ко всему происходящему? Странно…

Слизь! Пашка испуганно уставился на свои руки. Ведь на них тоже попала эта жуткая субстанция, пусть и немного. Только сейчас он ощутил, как они болят, зудят и чешутся, как пострадали при ожоге стволом бластера, падении сквозь лаз Тунгуса, и вот теперь – эта ферментативная гадость бешеной улитки… Ладони были красными, в царапинах и волдырях, кожа кое-где уже начала облезать. Проклятье! Нужно срочно их где-нибудь вымыть, а то так и без рук можно остаться…

Ладно, это потом, а сейчас необходимо добраться до своих, ведь путь в пентхаус он помнит. Так. Где калаш амазонки? Автомата рядом не оказалось. Наверное, его прихватила с собой рассудительная улитка… Жалко. Итак, из оружия – только трофейный кинжал Фаронова. И на том спасибо.

Пашка выдвинулся к лестнице. Проходя мимо все больше расплывающегося по полу тела Зои, он невольно покосился на него и… Твою ж мать!.. Как же это?! Пашка подскочил к мокрым, блестящим следам, отходившим от останков в сторону лестницы. Нет, это были не следы ботинок или голых ступней. Что-то странное: целая дорожка мелких, будто собачьих лапок широкой дорожкой, немного вихляя, вела к лестнице и там скрывалась из вида. Или наоборот, они пришли оттуда? Он внимательно оглядел останки Зои – никаких собак, кошек или гигантских крыс. Зато… Зато вон оно, кресло, почему он раньше его не заметил?! Из-под окровавленной спинной пластинки монстра, густо покрытой капающей с нее слизью, виднелась ручка инвалидной коляски Фаронова и часть ее спинки. Выставив перед собой нож, Пашка принялся медленно обходить кучу плоти. Еще немного, еще пара шагов… Тунгуса внутри кресла не было. Это звучало невероятно, но, кажется, он опять сбежал. Инвалид оказался на редкость прытким.

Пашка бросился к лестничной клетке. Следы на полу постепенно бледнели, в них появились разрывы и пропуски, но он надеялся, что сможет разобраться хотя бы, в какую сторону направился Фаронов – вверх или вниз. Он выскочил к ступеням и сразу понял, куда пропал калека. Внизу, в стене, находился очередной лаз – длинный прямоугольный в сечении ход, напоминающий вентиляционную шахту. Его решетчатая крышка валялась здесь же.

К счастью, на этот раз туннель оказался строго горизонтальным, а потому Тунгус не мог уползти далеко. Пашка прислушался – и правда, в матово поблескивающей глубине лаза четко раздавались шебуршание, стук, царапанье и надрывное пыхтение.

– Тунгус! – дико заорал Пашка в туннель. – Тунгус! Я достану тебя, сука!

Из полумрака донеслось знакомое писклявое хихиканье.

– А ты попробуй, попробуй, молокосос паршивый! – отозвался злодей.

Глухая ярость захлестнула Пашку. С глухим рыком он упал на колени и, зажав в руке нож, пополз по громыхающему и угрожающе прогибающемуся под ним тонкому железу туннеля. Шебуршание и стук впереди также активизировались. Так он преследовал Фаронова метров двадцать. В лазе было довольно темно – его освещали только маленькие красные светодиоды наверху да слабый свет из редко попадавшихся боковых решеток.

Развилка! Так. Он подслеповато принялся рассматривать пол туннеля. Ничего не видно! В какую сторону пополз этот злодей? Кажется, налево. Он прислушался. Точно, туда. Пашка свернул, с удвоенной энергией замолотив локтями по железу. Поворот, второй – опять развилка, да еще и тройная! Ну где этот Тунгус? Ага, справа! Пашка снова свернул, начиная все чаще порыкивать и шипеть сквозь стиснутые зубы, словно преследовавший добычу дикий зверь.

Впереди что-то мелькнуло. Вон он, вон!

– Стоять! – задыхаясь, закричал Пашка. – Стоять, Тунгус! Я поймаю тебя!

Замерев, Фаронов остановился. Злодей сдается? Ну, сразу бы так.

– Смотри не пожалей!.. – зашипел, разворачиваясь, Тунгус.

Пашка удивленно уставился на него. Небольшое квадратное тельце, куда меньше, чем человечье, – фактически только грудь, головка, свернутая набок, длинные костлявые руки и… буквально пучок тоненьких паучьих ножек под ним, не меньше десяти-двенадцати, да еще и с когтями! Вот почему следы в холле были такими странными, вот почему раздавалось это цоканье…