Вячеслав Воронов - Запах гари

— Пошли вон! — заорала Вика, перетаптываясь на месте и с отвращением глядя на бесновавшихся перерожденцев. — Да брось же ты её! — кричала она уже Котилю, — спасай свою шкуру!

Но Котиль, осознавая необходимость уходить, не оттолкнул перерожденку, для которой он был последней надеждой на спасение. Мало того, удачно заехав горбуну кулаком в лицо, он приподнял его, упавшего и захлебывавшегося в нефти, за воротник, и крикнул изо всех сил: «Хватит! Вали отсюда, иначе сдохнешь!»

И тут словно некое откровение посетило его — он почувствовал близкое дыхание смерти. Что-то тягостное, как ненавистная работа, и неумолимое, как цунами, ощутил он у горла, против чего, он знал, уже не сможет бороться, не поможет ни нефть, ни дым пожарищ. «Так быстро!» — подумал он, вспомнив слова профессора о том, что чем больше он станет использовать углеводородов, этого наркотика для него, тем быстрее иссякнут силы, тем скорее выйдет срок жизни. Тотчас что-то схожее с отчаянием стало затапливать ему грудь, и некий демон начал нашептывать, чтобы он бросил всех, пусть тонут в разлившемся море нефти, пусть отправляются к дьяволу вместе со своими жалкими жизнями, ведь ему надо спасать свою!

Но, развернувшись, он побрёл в сторону ворот. Перерожденка, почти не ослабив хватки, брела за ним, повизгивая от страха. Он чувствовал, что она, как камень на шее, отбирает у него всё больше сил. Вика, дрожавшая от страха и омерзения, едва стоявшая на ногах от густого нефтяного дурмана, вцепилась ему в другую руку. Сделав два шага, она упала на колени, и её стошнило. Котиль с трудом поднял её и потащил дальше, чувствуя, как железное, неодолимое кольцо у горла сжимается все сильнее. Он зарычал и пошёл быстрее, назло этому игу, назло всему, что стояло на пути его устремлений, на пути его жизни. Он вспомнил, что орал Бардаганов незадолго до смерти о том, какие бы они дела творили вместе, два сверхчеловека, соединившись в одном порыве. И он пожалел Бардаганова, пожалел, что тот умер, изрешечённый пулями. Если бы он мог не допустить этого, если бы он мог вернуть его к жизни, если бы он мог изменить его натуру, что бы они могли сделать!

Едва Котиль успел дойти до места на пригорке, не залитого нефтью, в некотором удалении от ворот, из-за забора повалил густой дым. Перерожденка, которую Котиль спас, заорала писклявым голосом, и, сделав несколько тяжелых вдохов, бросилась бежать в сторону тайги. Котиль с ужасом представил, что было бы, если бы они не успели выбраться на чистое место. Из ворот центральной проходной, истошно крича и пылая живым факелом, выбежал горбун. Никогда Котиль бы не подумал, что такое маленькое существо может так громко орать. Отбежав шагов десять от проходной, горбун упал, поглощенный заполонившим всё вокруг морем огня.

Вслед за ним из ворот, визжа от боли, тоже весь охваченный пламенем и крутясь юлой, вынесся серый пёс. Он тоже не смог отбежать далеко, да и не было куда бежать. Покрутившись на месте, словно гоняясь за собственным хвостом, он упал и затих, мелко задрожав в агонии. На забор, заходясь криком и суетливо двигаясь, взобрался серый перерожденец. Огонь поначалу охватил только его ноги, и он лихорадочно пытался сбить его ладонями. Но жар бушевавшего вокруг пламени припекал немилосердно, словно дичь, насаженную на вертел. Не в силах больше терпеть, не имея возможности что-либо сделать, он потерял равновесие, свалился с забора и уже не подымался, не имея лазейки из пасти огнедышащего дракона.

Вика присела, съежилась и заплакала, отвернувшись от страшного зрелища. Слабость её прошла, но вскоре здесь невозможно стало дышать из-за валившего и треплемого ветром дыма, и они поспешили в сторону тайги. Котиль чувствовал всё больший упадок сил, и дым уже не помогал ему. Правая сторона груди болела, из раны кровь сочилась всё больше, и он закрывал её ладонью. Усевшись на траву, он оперся спиной о ствол ели. Сюда еще доносился запах дыма, но он слышал и запах хвои, который не был ему противен.

— Тебе плохо? — спросила Вика, упав возле него на колени. На щеках её блестели непросохшие слезы. Она погладила волосы Котиля, провела ладонью по его щеке.

— Тебе надо в больницу.

— Какую больницу? Где это есть такие больницы?..

— Ты прости меня, дуру. Прости… Слушай, у тебя волосы порыжели! Да, да, они снова становятся рыжими! Они станут такими же, как раньше! И кожа на лице посветлела!

— Что? — тихо, но с внутренним напряжением в голосе спросил он, и бросил колючий взгляд на Вику.