Удар на этот раз получился особенно сильным. Котиль, не удержавшись на ногах, упал, разбив головой монитор и оборвав несколько проводов.
— Убери ты этот дурацкий стол! — закричал Бардаганов, вцепившись в край искорёженного металлического стола. — Только и умеешь, что прятаться! А смерть, борзописец, надо встречать с открытым лицом!
Зарычав, мощным движением он вырвал стол из рук Котиля. Стол отлетел в сторону, накрыв Кащея, который съежился в луже собственной крови, как с головой укрывают покойников, выполняя положенные церемонии. Бардаганов вознёс прибор и обрушил его на Котиля.
Тот успел среагировать и отвёл тяжелое орудие, нацеленное ему в голову. С грохотом оно врезалось в пол, с него, жалко позвякивая, посыпалось стекло. Бардаганов упал рядом с Котилем на колени, хотел было снова поднять прибор и ударить, но Котиль вцепился в него, как утопающий в щепку. Некоторое время они молча перетягивали орудие, пока Бардаганов не стал кулаком метить ему в лицо, грудь, живот — куда придется. Котиль прикрывался, не выпуская прибора, чувствуя, что если не лишить Бардаганова этого грозного оружия, то долго он не протянет.
Наконец обессиленный Бардаганов остановился, тяжело дыша. Тем временем пламя, пожиравшее разбитый взрывом деревянный шкаф, занялось с новой силой, потрескивая и причудливо играя красными языками. Дыма в помещении стало больше. Бардаганов бросил взгляд на Вику — не улизнула ли она, не отвертелась ли от задуманного им возмездия, и удовлетворенно хмыкнул. Вика сидела на полу, положив ладонь на ушибленный затылок и тихо постанывала. Бардаганов снова обрушил тяжелый кулак на голову Котиля. Полуоглушив противника, Бардаганов поднялся. Огонь всё не утихал, и Бардаганов, кашляя от ненавистного дыма, спешил. Тревожно взглянув в сторону окна, откуда тоже исходила опасность, он схватил покореженный металлический стол и с грохотом водрузил его на ножки.
— Не только тебе столик пригодился! — захрипел он, обращаясь к Котилю. — Ты слышишь меня, или нет? Должен слышать, и видеть, и чувствовать! Что я чувствовал, когда какой-то серый урод, которому давно пора было сдохнуть, забавлялся с моей женой! Моей, хозяина города, который кормит тысячи людей! Нет, вы расплатитесь за это сполна!
Он подошёл к Вике, лицо его было страшным. Вика закричала дурным голосом и стала отползать назад, видя пред собой это чудовище с изуродованной физиономией, в футболке, залитой отвратительного вида гадостью, которая служила ему кровью. Вряд ли она чувствовала бы больший ужас, если бы перед нею скалил клыки голодный тигр-людоед. Бардаганов схватил её за ноги и потащил к столу. Она снова закричала, пытаясь вырваться, но хватка Бардаганова была железной. Он подхватил её под руки, поднял, как ребёнка и повалил на загудевший под тяжестью тела стол. Вика хотела вцепиться ему в лицо ногтями, но вблизи физиономия Бардаганова было настолько страшной и злобной, что она из отвращения и страха не посмела приблизить руки к этой маске, олицетворявшей, казалось, торжество самых демонических устремлений в мире.
— Пора заложить основы династии белых людей! — прорычал Бардаганов, рванув её трусики. Вика орала что-то нечленораздельное, пытаясь слезть со стола, брыкаясь и вцепившись Бардаганову в руки, но тот, не церемонясь, ударил её тяжелой ладонью по щеке, оглушив.
Котиль, утерев вытекавшую из носа кровь, с трудом поднялся на ноги, и, пошатываясь, как пьяный, двинулся к стоявшему спиной Бардаганову. Слабость клонила Котиля к земле, провоцируя упасть и не подыматься уже никогда; потеря крови, серой крови, давала о себе знать. Но, сжав челюсти, он подошёл к врагу, неспешно наклонился, словно речь шла о какой-то мирной, не требовавшей больших усилий работе, и вцепился ему в голени. Под джинсами у Бардаганова были повязки на распухших, искусанных крысами ногах. Больше от неожиданности, чем от боли, Бардаганов издал невнятный рык; он искренне удивился, что противник его проявляет столько упрямства и живучести. Он хотел обернуться, оставив Вику, но Котиль собравшись с силами, дёрнул его за ноги. Бардаганов упал лицом вперед, грохнув руками о металлический стол и оказавшись на коленях. Преодолевая сопротивление, он развернулся, вырвался из захвата, и, лёжа на спине, толкнул Котиля ногами. Тот упал рядом с догоравшими остатками шкафа.
— Ты еще дышишь? — заорал Бардаганов. — Не нравится, значит, когда твою…. А мне нравилось?! А рожа моя тебе нравится? У тебя будет такая же!
Читать дальше