Рэй Олдридж - Механический Орфей

И тут бывшего агента осенило. Малыш был скопирован в тот странный момент жизни Руиза Ава, когда он уже не являлся машиной для убийства, циником, каким оставался столько времени, но все же ему далеко было до того человека, каким он пытался стать. Его клон с трудом улавливал мотивы, которые теперь руководили прототипом. Но он совершил Поступок, причем достойный и честный. Руиз ощутил нечто вроде гордости, пусть запоздалой и извращенной… и еще огромный гнев и скорбь.

Он встал и подошел к Кореане, вытащил из подсумка маленькую горелку и спаял металлические запястья ее бронекостюма за спиной на случай, если она просто притворялась.

Потом поднял глаза и встретился взглядом с Механическим Орфеем.

Из утробы машины послышались такие странные звуки, что Руиз сначала даже не мог понять, что же это такое.

Потом он сообразил, что божество заходится нервным смехом, который раздавался словно из тысячи глоток.

— Выходи, — приказал Руиз Ав. — Ну! Бессмысленный хохот перешел в странный стон, но тяжелая бронированная дверь открылась, и Орфей, спотыкаясь, выбрался из часовенки.

Если бы он не был столь чудовищен и мерзок, в душе разведчика могла бы, пожалуй, проснуться жалость. По сравнению с призраками, крепость и сила механизма заметно поуменьшились. Он весь как-то обветшал. Не было уже такой слаженности и гладкости холеного ужаса, как некогда. Сморщенная плоть свисала с костей, там и сям сквозь отваливающиеся гнилые ткани просвечивал металл. Среди сотен ног, с помощью которых машина еще пыталась передвигаться, многие висели мертвым грузом, и сенсорные пучки шевелились только на некоторых заплатках из кожи геншей.

— Что я могу для тебя сделать, новый хозяин? — спросило божество дребезжащим, срывающимся голосом.

Шорох за спиной заставил бывшего агента резко обернуться, но это был всего-навсего генш. Видимо, чужак пережил возвращение морассара, это немного утешило человека.

— Не верь своим глазам, Руиз Ав, — прошелестел генш. — Орфей стар, но все еще очень силен. Здесь, в своей собственной берлоге, он может наслать такие видения, что у нас не хватит сил им противостоять.

Разведчик помотал головой.

— Что ты видишь? — обратился он к клону Низы.

— Страшную машину… Я не могу даже найти слов, чтобы ее описать, но она не кажется мне слабой.

— Спасибо.

Он шагнул вперед и шлепнул первую мину-прилипалу на нижнюю часть машины. Фиксаторы, выпустив клуб пара, активизировались и вонзились в металл со звоном и пневматическим шипением. Машина завизжала на разные голоса.

Руиз вынул следующую мину.

— Не двигаться, — приказал он.

— О, пожалуйста, хозяин, — всхлипывая, стонал Орфей, — не делай такой глупости. — Язык его высунулся, и сотни составлявших его рук принялись поглаживать броню человека, оставляя на ней слизистые полосы. — Пожалуйста, пожалуйста, — умолял он. — Не забирай мою несчастную жизнь, пусть даже такую убогую. Я ведь только орудие, как ружье или робот. Я только выполняю приказы. Чудовища приказывали мне делать чудовищную работу. Разве я в этом виноват? Нет! Нет!

Руиз установил еще один заряд. Ментальное пламя в его мозгу словно бы усилилось, и от этого все вокруг казалось мучительно ярким и громким.

— Мина прикрепилась к металлу? — спросил он у клона Низы.

— Да, — ответила она. — Но металл сочится чем-то красным. Это имеет какое-нибудь значение?

— Нет, — ответил Руиз.

— О, пожалуйста, — причитала машина. — Ты же не чудовище. Ты сможешь создать с моей помощью новую вселенную. Подумай! Пожалуйста, только подумай. Что ты больше всего ненавидишь? Рабство? Ну да, я вижу, это записано огненными буквами в твоей душе — ты ненавидишь рабство. Вне сомнения, это самая ужасная вещь на свете. Я понимаю такие вещи. Кто больший раб, нежели я?

После этих слов Руиз почувствовал головокружение и неуверенность, но заставил себя прикрепить на следующий участок обнаженного металла очередную мину.

— Ошибаешься, — ответил он сквозь сжатые зубы, — я такое чудовище, какого ты еще не встречал.

От страха Орфей завизжал тоненьким голоском.

— Ой, перестань, пожалуйста, — умолял он. — Нет-нет-нет-нет… Ты упускаешь величайшую возможность всей жизни, выбрасываешь ее на свалку, словно какой-нибудь мусор. Ты ненавидишь Лигу искусств? Их торговлю человеческим телом и духом? Ты можешь растоптать ее, освободить тысячи планет. Подумай только!

Руиз поднял было последнюю мину, но затем опустил руку.