Виктория Гетто - Исход

– Что там у нас?

Инженер подбирается:

– Тебе – месяц отдыха. Потом, извини, опять сюда.

– Куда? Русии больше нет. Прощёлкали.

Он вдруг улыбается:

– Совет принял решение: очистить государство от интервентов, помочь императрице Аллии вернуть законный трон.

У меня с души словно сваливается камень.

– Наконец-то! Чего тянули-то?

– Зато теперь всенародная поддержка будет трону обеспечена.

– Через море крови?

Он хмурится.

– Мне это нравится ещё меньше, чем тебе. Но так сложились обстоятельства.

– Обстоятельства… – ворчу я.

Хочется просто покрыть всё матом, а Серёге набить морду. Но…

– Ладно. Утром грузимся и убираемся отсюда?

Костя кивает.

– Тогда я пойду спать.

– Я тебе каюту выделил.

Пару секунд колеблюсь, потом отрицательно мотаю головой.

– Спасибо, но я к жене и дочери.

Ловлю удивлённый взгляд, даже завидующий. Только по-хорошему.

– Поздравляю!

Киваю в ответ, ухожу в городище, подсвечиваемый в спину прожектором.

Вот и мой дом на Новой Руси, в нашей Метрополии.

Толкаю хорошо смазанную сыном калитку. Сам он остался с Хьямой в Панъевропе, на нашей новой базе. Захожу во двор. Видно, что парень хорошо присматривал за хозяйством: трава аккуратно пострижена, ровные дорожки, вымощенные камнем, чисто подметены. Вхожу в сад, медленно шагаю к высокому крыльцу веранды. Стол, за которым я так любил сидеть вечерами с сигаретой и любимой чашкой кофе, заново покрыт лаком. Подхожу к нему, усаживаюсь на чуть покрытый пылью табурет. Сижу, молча рассматривая вершины домов, виднеющиеся из-за густой зелени. По улице спешат люди, проносятся, порыкивая, машины. Гружёные «студебеккеры», наши «Уралы», ЗИЛы, КамАЗы. Жизнь кипит. Не спеша, в противоположность остальным, шествуют будущие мамы, гордо выставив животики. Перед ними расступаются, дают дорогу. А те светятся счастливыми улыбками.

Поднимаюсь. Открываю входную дверь. Спохватываюсь – там, за калиткой робко переминаются с ноги на ногу Аора и Юница.

– Чего стали? Заходите. Дочка, веди сюда родительницу.

Девочка робко улыбается, потому что испугана тем неизвестным, что творится вокруг, тянет за собой едва передвигающую ноги баронессу. Женщина по-прежнему в подаренном мной камуфляже. С момента окончания боя, когда я увидел их утром, потому что рухнул в машине на разложенные сиденья и сразу вырубился, она не произнесла ни слова. Общалась лишь с Хьямой и дочерью. А меня демонстративно игнорировала. Даже на корабле, хотя мы делили одну каюту. Крохотную, но это было куда лучше, чем на общей палубе. Раз ничего не хочет сказать, я тоже имею гордость. И так же молчал всю дорогу, лишь болтая с дочерью, не отходившей от меня ни на шаг.

Потом была база. Множество новеньких типовых домиков, куча техники. По преимуществу ленд-лизовской, с нашего «либерти», но присутствовали и верные Т-80, БМП и БТР. А самое главное – «Зубр» встретили «аэрокобры», которых достали из трюмов целых пять десятков, и вот поставили на крыло и обучили пилотов. Здесь это настоящая вундервафля. Не повезло океанцам… Громадные склады, тонны и тонны боеприпасов, огромные цистерны для топлива… Короче, мы готовились воевать всерьёз, решив раз и навсегда преподать урок всем желающим покуситься на Русию. Внушало…

Люди, прибывшие с нами, испуганно крутили головой, подавленные масштабами увиденного, с ужасом косились на крутящие в небе фигуры высшего пилотажа истребители. Их решили оставить здесь. Такое желание высказал Пётр. Впрочем, ему всё равно пришлось лететь со мной в Метрополию. Два-шесть доставил меня и моих дам, кроме снохи, естественно, сюда. С нами улетели и девушки, освобождённые нами в пресловутом лагере кавалерийского генерала, запамятовал его имя. Да и слышал-το раз краем уха. И опять между нами не было проронено ни слова. Словно малые дети, играли в молчанку… Рарога увезли к Аллии. На беседу. А нас привезли сюда. Домой. Мой доклад совету будет завтра…

Гостиная. Осматриваюсь. Всё так, как было два года назад, когда я уезжал отсюда в Русию. Чисто. Чувствуется, что перед отлётом ко мне Володя тщательно прошёлся по всему дому с пылесосом и тряпкой. Подхожу к оружейному шкафу, законодательной принадлежности каждого русского дома, сгружаю с себя оружие, укладываю внутрь, предварительно разрядив и спрятав боеприпасы в соседнее отделение. Покончив с этим, разворачиваюсь к Аоре, протягиваю руку, и впервые за трое суток произношу: