Дмитрий Протасов - Дорога в один конец

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ (ВСТУПЛЕНИЕ)

Широкая, глянцевая от солнца полоса дороги мощно рассекала грунт, словно плуг, расталкивая в разные стороны землю, траву и кусты. Постепенно вдали она сужалась, превращаясь на большом расстоянии в подобие стрелы, и, наконец, исчезала за горизонтом. Серое монолитное полотно, подобно стене древнего, но еще вполне крепкого замка, было испещрено множеством отметин, больших и мелких выбоин, ямок и дырочек. Широкое степное пространство, клочки чахлой растительности, небольшие группки деревьев, темная зелень вдоль видневшейся вдали поймы реки и бездонное, темно-голубое, перечеркнутое перистыми облачками небо – все это было лишь антуражем, развернутым вокруг главной мизансцены. Этим главным была дорога. Все здесь крутилось вокруг и около нее.

Широкая эта трасса была похожа на нашу жизнь. Множество людей стремиться одолеть дорогу, пройти ее и достичь таинственного чего-то, что скрывается в ее окончании. Но не всем дано преодолеть этот путь. Миллионы человеческих существ десятками лет движутся в одном направлении, но с неизменно различным результатом. Во многом жизнь самого общества – тоже дорога. Только одним удается выбраться на столбовой тракт, а удел других вечно плестись по обочине – грязной и пыльной. Тот, кто пробился на трассу, резво рванул дальше вверх и вперед. Тот, кто не смог этого сделать, остался в сторонке – в большом безликом стаде, обреченно ползущем по чахлой траве и ошметкам собственного навоза.

Впрочем, совсем не обязательно, что тем, кто смог выбраться на магистраль и помчался по ней на дорогом авто, будет везти всю жизнь. У них может кончиться горючее, может сломаться автомобиль, а еще они могут попасть в аварию и даже погибнуть. И тогда уныло бредущие по пыльному щебню обочины неудачники, поскребут щетину небритых скул, и с удовольствием помочатся на обломки некогда шикарной тачки, ныне разбитой в хлам.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ДОРОГА В НИКУДА

ДУРНОЕ УТРО

Второй день стоял густой, почти непроницаемый туман. Было отвратительно тепло и сыро. Влажный воздух неудержимо проникал в квартиры и кабинеты, торговые центры и офисы, лез под одежду, от чего быстро увлажнялась спина, и по ней бежал неприятный холодок. На улицах под ногами не просто журчали ручьи, а бежали целые реки грязной, мутной воды. На проезжей части мокро блестел голый асфальт. На тротуарах еще оставались отдельные пятна вчерашнего снега, а почти всю мостовую занимала густая жижа из снега, песка и соли. Зима уже давно закончилась, но весна, несмотря на апрель, где-то заблудилась и все никак не приходила.

Темные, беременные мокрым снегом тучи ползли по небу, как бесконечный караван огромных вьючных животных. Мутное, грустное небо нудно сыпало то крупными снежинками, то мелкими каплями влаги на мокрый город. Глянцево блестели, словно спины дельфинов, мокрые крыши машин, застывших в заторе на проспекте Революции. Испарина легла на витрины магазинов, и тупо пялящиеся на улицу манекены выглядели размытыми. Противно пахло мокрым воробьем от сырых спин в рейсовом автобусе. Эти влажные спины заполонили весь проход и площадку перед дверями.

Скоро мне надо было выходить, поэтому пришлось покинуть теплое – «насиженное» – дерматиновое сиденье и сделать попытку ввинтиться в густую толпу сгрудившихся мокрых спин. Первая попытка, выполненная в вежливой форме, оказалась неудачной. Тогда я начал вторую, более агрессивную, уже откровенно работая плечами и локтями.

Спины активно сопротивлялись, отпихивались и грубо огрызались. Одна злобная пожилая спина просто-таки тряслась от злости. Да так, что от нее во все стороны летели брызги дождевой влаги.

– Куды прешь?! Куды прешь?! – хрипло шипел кто-то мне прямо в ухо.

– Молодой человек, – визжал с другой стороны истеричный женский голос – молодой человек, вы мне ногу отдавили!

– Слезьте с меня, немедленно, – вторил ему другой – сейчас же!

Кто-то пытался вдавиться над сидящими счастливцами, чтобы уступить дорогу, а кто-то наоборот стремился отпихнуться от поручней вглубь толпы, еще более перегораживая проход. Старое, грязное пальто, откровенно вонявшее псиной, вовсе не собиралось быть вежливым. Спина под пальто напряглась, словно ожидая натиска и готовясь его выдержать. Я исхитрился и поднырнул под рукой, отпихнул чье-то мокрое плечо и, вырывая кнопки на своей старенькой куртке, ужом скользнул к дверям. Миг, и я уже скатился с прорезиненных ступенек на мокрую мостовую.