Тим Строгов - Последняя битва

– Но у них же нет доказательств? Так ведь? – поинтересовался Аргантэль. – Странно, что они забрали жизни восьми наших, не зная толком, что с ним приключилось. Я слышал от местных, что на теле Варрена не было следов насилия. Похоронил его ты. Лично. Скажи, Галвин, сам-то ты сможешь с уверенностью утверждать, что стражника кто-то прикончил?

Ответ дался гному с необычайной легкостью:

– Если жизнь Варрена оборвала рука убийцы, то это преступление не останется неотомщенным. Вот в этом я абсолютно уверен.

В ровном голосе инженера прозвучали такие тона, что разговоры в шатре тут же стихли и наступило молчание, как наступает темнота, когда порыв ветра гасит свечи. От неунывающего смельчака Громмарда вдруг повеяло чем-то холодным и зловещим. Это ощущение было настолько сильным, что женщины – более чуткие создания против мужчин – даже зябко передернули плечами, как если бы в палатке внезапно завьюжил заморозок.

Тихо, очень тихо глава Трезубца, маркиз Бельтран произнес:

– В любом случае, нам нельзя упускать шанс решить дело миром. Медлить не стоит. Еще декада – и либо мы, либо ракши можем перейти последнюю черту. Галвин, от имени Трезубца немедленно отправляйся в столицу синих демонов. Добейся аудиенции Караннона и постарайся заключить с ним союз. Нам очень нужна помощь ракшей. На крайний случай – их невмешательство, когда мы будем вербовать себе пополнение. Тебя они хотя бы выслушают.

– Я присоединяюсь к Бельтрану, – подтвердил Джоэвин. – Чтобы делегация выглядела внушительней, думаю, что с тобой нужно отправить еще кого-нибудь…

Глаза Громмарда метнулись к Эйре и наткнулись на встречный взгляд, только теперь в нем презрение сменилось настороженностью.

– Это будет… – медленно проговорил Джоэвин. – Это будет… Аргантэль! Если, конечно, никто не возражает.

Вельможи возгласами подтвердили, что против кандидатуры эльфийского мага ничего не имеют.

– Хорошо, – согласился Галвин, отвернув голову в сторону от стола. – Но я хотел бы, чтобы вы запомнили мои слова: я возьму с собой Аргантэля, но я не могу гарантировать его безопасность.

– А это и не требуется, – расплылся в улыбке лекарь и убийца. – Я сам в состоянии о себе позаботиться. А за беспокойство – спасибо.

– Не стоит благодарности, – отозвался Галвин голосом, от которого некоторые из присутствующих вздрогнули.

На краю серого предрассветного неба только появились первые оранжевые щупальца солнца, а Галвин уже сидел на чурбачке за походным столом и поглощал утренний хлеб пополам с зевотой. Над ухом бубнил дядюшка Хобарн:

– Только самое необходимое пакую. Два ведра горючки, тридцать пиропатронов для зажигания «Ревуна», одеяла, сменная одежда, сухпай на три дня, патроны и пули, мешочек с драгоценностями для торговли (камни блеклые, поскольку префект лагеря – тот еще сквалыга), кошель с местными деньгами – вешками (еле выпросил), боевые шлемы, мечи, соль, запасное огниво, механическая сетка – самоловка для рыбы, две пары сапог, три бутыля анисовой, походная посуда, жестяной рупор…

– Что?!

– Рупор. Крайне необходимая вещь. Ежели вкопать в землю и навалить туда углей из костра, полночи будет согревать, как печка.

– Ну и?

– Багажный отсек переполнен. Надо что-то выкидывать.

– Твои предложения?

– Мечи и шлемы явно лишние. На кой они нам, когда пистоли есть?

– Хобарн, я сейчас тебя выкину!

– Ладно-ладно, – вздохнул инвалид. – Попробую потуже утолкать. Если что, сапоги отложу. Зачем они нам? Все равно, у нас на двоих три ноги.

Галвин проводил фигуру старика внимательным взглядом. Дядюшка Хобарн с годами научился ловко управляться со своим увечьем. Даже по палубе «Молнии» прыгал поживее иных двуногих. В голове гнома шевельнулась странная идея, которую инженер сначала отверг, а потом обдумал внимательней. Почему он до сих пор не попробовал сконструировать для верного денщика механический протез? Настоящий, такой, чтобы нога гнулась, как живая.

– Как вернусь, нужно попробовать, – пробормотал он. – И откуда у меня уверенность, что все получится?

– Обязательно получится! Выше нос!

Голос Аргантэля, как обычно, вынырнул из-за спины. В одной руке эльф держал зеленое яблоко, а в другой – повод коренастого единорога с невообразимо пышной гривой и вообще очень сильно мохнатого. Даже копыта у геральдического зверя покрывала тонкая вьющаяся шерсть, может быть, поэтому он и ходил так беззвучно. Эльф выпустил повод и достал из-за пазухи аккуратно сложенный пергамент. Разложил перед Громмардом, прижал посередине яблоком.