Владимир Прасолов - Чеченский этап. Вангол-5

Кольша и старик подошли ближе и, укрывшись за камнями, стали ждать. Прошло больше часа, из пещеры никто не возвращался. Кольша несколько раз подходил к проему в скале и прислушивался, но ничего не слышал. Прошло еще два часа – никого!

– Они не могли там заблудиться? – спросил Кольша.

– Не знаю, я в пещере не был, но я видел потом, что стало с казаками, которые там побывали. Они посходили с ума. Видать, парень, ничего не изменилось. В этой пещере золото нечистая сила охраняет. Не выйдут они обратно, и нам уходить отсель надо.

– Мне про нечистую силу Степан ничего не сказывал. Надо дождаться, когда они выйдут. Мало ли что случилось, а вдруг там завал какой, и они откапывают выход…

В это время послышался крик, он глухо выкатился из темноты пещерного проема.

– Ты слышал или мне показалось, будто кричал кто?

– Слышал.

– Значит, живы они, выходят, давай немного подале станем, чтоб не заметили.

Старик с Кольшей отошли подальше и затаились. Время тянулось невозможно медленно. От нетерпения Кольше хотелось уже самому пойти в эту пещеру, но Лексеич предупредил его желание своим рассказом. Прошел еще, наверное, час, когда они услышали какой-то шум. Кольша присмотрелся и увидел, как из темного жерла пещеры выползает человек. Это был один из конвоиров, но лица не было видно. Он вылез оттуда наполовину и замер без движения. Несколько минут прошло в полной тишине. Никто больше из пещеры не показался, и тот, который выполз, лежал неподвижно.

– Надо посмотреть, что с ним, – сказал Кольша и, взяв наперевес карабин, отправился к пещере.

Старик молча пошел следом. Когда они подошли, Кольша отдал карабин Лексеичу, а сам вытащил и положил на спину выползшего из пещеры конвоира. Это был Ширшов. Он не дышал, он был мертв. В его открытых глазах и на лице застыл необъяснимый ужас и мольба о помощи.

– Вот таки дела… – проговорил Лексеич, убедившись, что старшина мертв. – Уходить отсель надоть.

Кольша решил осмотреть карманы покойного и вытащил армейскую книжку и удостоверение личности старшины НКВД Ширшова Ивана Самойловича 1914 года рождения. На всякий случай Кольша забрал их.

– Что, и не похороним? – спросил он старика.

Тот, покосившись на вход в пещеру, молча отрицательно качнул головой.

– Уходить отсель надоть, – повторил он.

– Нет, надо похоронить покойного, коль он на свет с того света выполз, – сказал Кольша и, подхватив тело под мышки, потащил вниз по склону к реке.

Лексеич, потоптавшись на месте, взял оставленный Кольшей карабин и пошел следом, что-то бормоча и то и дело оглядываясь.

– Думаешь, остальные выйдут? – остановился отдышаться Кольша.

– Не выйдут, там, верно, покойников много, сама преисподняя, хорошо, что мы туда не пошли…

– Как же ты хотел золото им отдать?

– А я этого и не сулил, я обещал показать, где оно лежит…

– Да, Лексеич, хитер ты, да только вот мне-то золото вправду нужно, говорил же я тебе зачем. Родичей из лагеря выкупить. И что теперь делать?

– Ты, парень, жить хочешь?

– Ясное дело, хочу, – ответил Кольша.

– Вот он тоже хотел и жить, и золота, видишь, чем это закончилось? Что-то в этой пещере людей убивает. Не дает золотом завладеть. Я, как сейчас, помню, с какими глазами тогда еще казаки друг друга резали. Вот с такими же, безумными. А золото из этой пещеры ни один человек не достанет, ты же сам все видел. Трое здоровых мужиков туда ушло, а токо один возвертался, и то мертвый.

– Да, Лексеич, твоя правда. Что делать-то будем?

– Этого похороним, раз уж взялись, и назад пойдем, а что еще делать.

– Дак я-то ладно, а ты-то куда пойдешь, снова в лагерь? И что ты там скажешь, если еще доберешься? У тебя ведь, Лексеич, ни документов, ни денег, ничего нет.

Старик молча слушал, согласно кивая.

– Ладно, я счас за лопаткой схожу, видел у них саперную, закопаем покойника, а потом решим, как тебя спасать, не брошу я тебя, – улыбнулся Кольша.

Когда на берегу Кольша соорудил нечто подобное кресту и поставил на свежую могилу, Лексеич спросил:

– Ты старой веры, что ль?

– Да, старой, истинной веры православной, а как ты узнал? – удивленно ответил Кольша.

– Дак крест ты осмиконечный соорудил, я токо у староверов такие видел, нательные.

– И где ты их видел?

– Дак в лагере, несколько человек вашей веры срок тянут, молятся втихую, особняком держатся, хорошие мужики.

– А фамилии ты не знаешь?

– Нет, Кольша, не знаю, не запоминал, там, Кольша, не до фамилий чужих, там свою бы не забыть.