Грэм Макнилл - Повелители Марса (ЛП)

Линья отбросила отвратительные мысли, когда тесный коридор со стальными панелями сменился огромным сводчатым грузовым трюмом. Она прочитала ноосферные данные, которые излучали системы шаттла: любопытную смесь страха и благоговения, и улыбнулась их противоречивой эмиссии.

На борту шаттла не было груза, но, тем не менее, в его трюме царила шумная многолюдная активность.

Сто или больше техножрецов с канидайскими символами легио Сириус окружали грозную массу металла, керамита и железа, которая стояла скованной в центре грузовой палубы, как опасное дикое животное в клетке охотника. Враждебный бинарный код доносился из аугмитов, и Линья ощутила острое чувство опасности.

Даже прикованный к палубе на время полёта «Амарок» оставался великолепным и смертоносным боевым титаном.

Принцепс Винтрас руководил десятком техножрецов и сервиторов, которые заканчивали перекрашивать бронированную верхнюю часть «Пса войны». Повреждения, полученные на Катен Вениа, почти устранили, и Винтрас хотел лично убедиться, что все свидетельства ранения стёрты.

Военный рог титана взревел, эхом отозвавшись на грузовой палубе, и Линья переключила слуховые имплантанты, отфильтровывая самые жуткие воинственные ужасы воя.

— Как я понимаю, старшие принцепсы уладили разногласия? — спросил Виталий, подходя к ней вдоль располагавшейся перпендикуляно грузовой платформы.

— Похоже, что так, — ответила Линья.

Манифольд несколько дней горел после ссоры между Эриксом Скамёльдом и Арло Лютом, ярость их противоборства просачивалась в соседние когитативные сети и заставляла системы по всей «Сперанце» вспыхивать и плеваться позаимствованной агрессией. Что бы ни послужило причиной конфликта, его, по-видимому, уладили, поскольку возобновлённая энергия, с которой два принцепса координировали график непрерывных тренировок легио, просто поражала.

— Не знаю, как ты, дочка, — произнёс Виталий, радостно хлопнув в ладоши, — но я с нетерпением жду прогулки по Гипатии в боге-машине.

Энтузиазм отца по поводу предстоящего путешествия по поверхности на борту «Амарока» омолодил его на десятки лет, и он производил впечатление магоса, который разменял всего второй век. Он обнял её за плечи, и она почувствовала тёплый прилив его любви в своём инфотоке. Она помнила, как Робаут спросил, любит ли она отца и свой несколько пренебрежительный ответ.

Конечно, она любила отца, в такие моменты, как этот, его неуёмная радость всему новому служила полезным напоминанием о том, что значит быть человеком. Она попыталась удержать это чувство, но ядовитый поток гневного бинарного кода титана мешал сохранять любые мысли, кроме как о завоевании.

— Там будет тесно, — напомнила она. — «Пёс войны» не предназначен для перевозки пассажиров и от нас ожидают выполнения функций членов экипажа, которых мы заменяем.

— Да, да, я знаю, — сказал Виталий, теснее прижимая её. — И не сомневаюсь, что нам предстоит великое приключение.

Линья улыбнулась и согласно кивнула. — Хотя, надеюсь, не столь богатым на события, как экскурсия на Катен Вениа.

— Да, — согласился Виталий. — И ты уверена, что поправилась, дорогая?

— Да, поправилась. Все имплантанты, сгоревшие из-за перегрузки данными, заменены, а физические повреждения зажили.

— Я не только о физическом воздействии, Линья. Ты едва не погибла там. Аве Деус Механикус, я не хочу думать, что тебе может быть больно, от этих мыслей у меня стынет кровь.

— Твоя смесь масла и крови остаётся ровно на тридцати восьми градусах.

— Органический оборот речи, но ты знаешь, о чём я, — сказал Виталий. — Ты не должна была подниматься на «Томиоку», и я знал, что ничем хорошим это не кончится. Если хотя бы половина историй в старых журналах о Телоке истинна, то там обязаны были находиться автоматические защиты. Тебе не стоит идти и на Гипатию.

— Почему? Ты же идёшь.

— Ах, да, но я — старик на последней экскурсии в уже слишком затянувшейся жизни, — ответил Виталий. — Кто откажет мне в неповторимой возможности пройти по новорождённому миру в экипаже титана?

— Никто, — сказала Линья, загружая последнюю информацию о заходе шаттла на посадку.

— А, — произнёс Виталий, читая ту же информацию. — Вот мы и на месте.

Молитвенная дорога от Адамантивого Кивория представляла собой одновременно супермагистраль ноосферного света, библиотеку и транзитный маршрут. В прохладной темноте Кивория Котов предавался самоанализу, но когда он хотел насладиться всем тем, что его орден достиг за тысячелетия, то направлялся на Молитвенную дорогу. Сводчатая и украшенная золотом и сталью история Механикус разворачивалась над ним в огромных фресках без всякого изящества работ Клейсенса.