Максим Субботин - Сердце зимы

Таремка вернулась почти бегом, убежденная, что в эту сторону коридора точно лезть не стоит. Юркнула в другое ответвление. Воздух здесь был заметно чище, хотя запах серы все равно никуда не делся. Шагов через десять-пятнадцать на стенах появилась какая-то мягкая растительность, напоминающая мох, но гораздо более податливая – при легком прикосновении она тут же растекалась полупрозрачной слизью. В остальном же неприятных ощущений коридор не вызывал.

Миара вернулась, уверенная, что если куда и идти, то именно сюда.

– Нет времени прохлаждаться, – проскрипел Хромой и снова плюнул под ноги. Он уже углубился в правый коридор и теперь стоял там в ореоле подрагивающего пламени от факела. – Как бы наших баб и ребятню не задрали шараши, пока мы гадаем да придумываем. Нужно разделиться.

– Верно говоришь, – поддержал Ярос и еще несколько голосов.

– Разделимся – станем слабее, – сказал Дорф. – Кто знает, что там за напасть.

– Не ссы в штаны, – стоял на своем Хромой. – Уж порубаем тварей, коли будет нужда.

– Ты не храбростью кичись, а о родичах наших задумайся. Что если сгинем все?

– Вместе шкуры целее будут, – подхватили те, кто принял сторону Дорфа.

Плохое настроение Миары достигло пика. Она привлекла внимание хлопком в ладоши. Эхо подхватило звук, как голодный пес кость, и размножило его. Северяне дружно нахмурились, но умолкли.

– Дорф прав, – таремка встала на сторону кривоносого. – Если мы разделимся, станем слабее.

– Там могут быть глубокие подземелья, харст знает, сколько времени уйдет, чтоб проверить хоть одно, – не унимался Ярос.

– А может и не быть глубоких подземелий, а прямая дорога через горы. – Миара заметила одобрительные взгляды соратников Дорфа. – Гадать можно сколько угодно, нужно идти, каждая минута на счету. К тому же там воняет, как у харста в заднице, – указала на правый коридор. – Кишки вывернет, прежде чем сотню шагов пройдете.

– Уж не сдохнем, глядишь, – отрезал Хромой. – А что в наших краях бывает – дермецом пованивает, так извиняй, высокородная госпожа! – Он изобразил нечто вроде шутовского поклона, затем сплюнул. – Кто не хочет маяться дурью, подтирать сопли и тащиться за бабьей юбкой – за мной.

– Там же воздух не движется! – выкрикнула таремка, но ее уже не слушали. Хромой лишь туже затянул пояс и скрылся в выбранном коридоре. Ярос и остальные (Миара насчитала десятерых) двинулись за ним, на прощанье пожелав остальным удачной охоты и милости Скальда.

– Ослы. Безмозглые бараны! – выругались им вслед таремка и осмотрела оставшихся.

Увы, вместе с Хромым ушли все самые рослые и крепкие. Вместе с Дорфом осталось меньше десяти селян: из них лишь у троих были мечи – железный и два бронзовых, у нескольких – окованные шипами дубины. Остальные вооружились вилами и острогами. Миара почувствовала укол гнева. Как можно быть такими дуболомами? Если стоит вонь, если она не выветривается – значит, и до выхода, если таковой вообще существует, дорога неблизкая. Никто не поручится, что и второй коридор будет удачнее, но там хотя бы не воняет. Таремка вздохнула. Она с детства привыкла доверять своей интуиции, и та никогда не подводила. В особенности в том, что касалось жизни и смерти. И сейчас интуиция шептала сделать выбор не в пользу первого коридора.

– Слушайте. – Таремка нашла в себе силы для ободряющей улыбки. – Там, – она указала в темнеющую неизвестность левого коридора, – есть, чем дышать, а значит, есть выход. И мы найдем его! Нет ничего невозможного, если подойти с умом. Боги не станут нам препятствовать совершить доброе дело.

Воодушевленные северяне загалдели, сотрясая воздух оружием.

Промолчал только угрюмый и мрачный Банрут. Миаре хотелось подойти к врачевателю и как следует встряхнуть его, чтобы хоть немного привести в чувство. Какого харста он вообще увязался следом? Она еще в дороге сделала все, чтобы отговорить его, и вроде бы получилось, но у расщелины его будто подменили. И что теперь? Стоило им забраться туда, куда не проникал солнечный свет, от его боевого настроя не осталось и следа.

– Не будем терять время, – как можно решительнее сказала таремка, несмотря на усталость и ноющие ступни. Она хотела лечь, хоть бы и на сенник прямо тут, у стены, дать отдых телу и голове. Но любая остановка могла стать решающей для тех, кто ждал их возвращения. Да и Банрут с каждой минутой угасал, как свеча.

Их поредевший отряд возглавил Дорф. Кривоносый держал меч наизготовку и уверенно прокладывал путь. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы протиснуться в каменных завалах. Очень скоро стал виден и потолок – с него, как клыки в пасти, свисали острые каменные сосульки. Чем глубже разведчики уходили в гору, тем уже становился коридор. Наконец стены сошлись настолько, что идти можно было лишь по одному. Отряд перестроился в длинную вереницу.