Максим Субботин - Сердце зимы

Дасириец шарахнулся в сторону, сделал несколько заплетающихся шагов, стремясь оказаться на безопасном расстоянии. Губы Безликого дернулись от гадливости: в отличие от госпожи, конопатый мог позволить себе роскошь быть откровенным. Он нашел взгляд Катарины и с ее молчаливого одобрения устроился возле мраморной чаши с журчащим фонтаном.

Саа-Рош заволновался, забыл про виноград и подозрительно уставился на женщину.

– Зачем же в таком случае ты спускаешь на желанного гостя своего цепного пса? – проскулил он, даже не помышляя сохранить лицо.

– Только для безопасности нашего разговора.

В Замке-на-Пике Катарина не боялась ничего. Они с Фирандом, не страшась быть подслушанными, заключали сделки с представителями купеческих гильдий, покупали в обход многих лиц новые куски земель близ таремских колоний, вели двойные, а подчас и тройные игры. И все же сегодня Катарина предпочла не искушать судьбу. Гость не выглядел опасным, но вполне мог припрятать в своих складках какую-нибудь неприятность.

Ее слова не убедили дасирийца – лицо толстяка, круглое и гладкое, будто репа, пошло пятнами. Катарина укоризненно посмотрела на Безликого – мальчишка с отсутствующим видом пялился на цветы. Саа-Рош поднял червонец, вытер его рукавом и сунул за пазуху.

– Я не стану разговаривать, когда мне, того и гляди, перережут глотку, – расхорохорился толстяк.

– Прошу тебя, Саа-Рош, с каких пор тебе вдруг стало опасно под крышей моего дома? – Леди даро-Исаэт позволила себе иронию. Визгливый голосок бывшего советника раздражал ее, и, не будь он нужной фигурой в партии, которую Катарина собиралась разыграть, Безликий давно получил бы разрешение «поиграть» с гостем в свое удовольствие.

– С тех, госпожа, как в стенах этого наипрекраснейшего замка появился этот…

– Я бы хотела говорить с тобой, – она резко оборвала толстяка, памятуя, что его стенания могут продолжаться нескончаемо долго. – О деле, которое принесет пользу Дасирийской империи и лично тебе, если будешь в точности следовать моим указаниям.

Саа-Рош прищурился, отчего глаза его утонули под тяжелыми веками.

– Откуда такая забота, госпожа?

– В память о старой дружбе, – соврала она. – Надеюсь, со времени моего последнего визита в Иштар ничего не изменилось?

Их прервали рабы. Один принес поднос с засахаренными фруктами и зефиром, второй – приземистые чаши без ножек, над которым витала дымка. Катарина предложила гостю угощение. Сама же, взяв одну из чаш, пригубила горячее вино, терпкое и острое от специй.

– Через двадцать дней Шиалистан и соплячка встанут под свод храма Всех богов, – пожал плечами Саа-Рош. – И пусть Трое будут милостивы к Дасирии, ибо все мы обречены.

Катарина не спешила с ответом. Она наслаждалась вином. Благо бывший советник заткнулся, накинувшись на сладости и хмель, и умолк. Безликий тем временем по-кошачьи свернулся под мраморной чашей, подложил под щеку ладони и будто бы дремал.

«Обманчивое ощущение», – подумала Катарина, нисколько не сомневаясь, что мальчишка нарочно прикидывается спящим, чтобы усыпить бдительность толстяка.

– Советник, – Катарина нарочно звала его так, зная о его непомерно и необоснованно раздутом тщеславии, – помнишь ли мою страсть к секретам и загадкам?

Толстяк хотел ответить, но из набитого едой рта раздались лишь невнятные звуки, да на одежду посыпались куски зефира и фиников.

– Так вот, мне в руки совершенно случайно попала тайна. Если будешь благоразумен – я поделюсь ею. Воспользуешься верно – вернешь должность и спасешь Дасирию от рхельского шакала.

«А не будешь – так заставлю или найду кого посговорчивее», – про себя добавила леди даро-Исаэт, улыбаясь собственному отражению в чаше с вином.

Саа-Рош проглотил пищу и жадно, большими глотками, влил в себя вино, после чего облизал губы неповоротливым языком.

– С каких пор Тарем стал подавать милостыню? – поинтересовался он и отчего-то гаденько хихикнул.

– Это услуга, которая, не скрою, послужит и на благо Тарема тоже. Братские отношения дорогого стоят. – Леди даро-Исаэт сделала неопределенный жест рукой.

Дасириец прищелкнул языком и погрозил Катарине толстым, как сосиска, пальцем, а после снова принялся набивать брюхо. Его поведение очень не понравилось хозяйке Замка-на-Пике.

– Хватит! – Она выбила чашу из его потной ладони.

Остатки вина выплеснулись ему в лицо, залили ворот камзола. От неожиданности дасириец часто заморгал, беззвучно открыл и закрыл рот. Возмущенный, он раскудахтался и заторопился к двери. Безликий тенью сорвался с места и преградил путь. Чуть склонив голову набок, мальчишка рассматривал дасирийца пустым взглядом. Толстяк отшатнулся, затоптался на месте на трясущихся ногах, почти пританцовывая от страха.