Максим Субботин - Сердце зимы

– Огонь?

– Прости, господин, – Лумэ опустил газа. – Ветер… я не сохранил…

Арэн уже бежал к лагерю. Там, на самом утесе, северяне сложили костер, который он рассчитывал запалить в случае, если подоспеет помощь. И вот она – помощь, а огонь, аккуратно хранимый в каменном мешке подле сложенных дров, мертв.

Безумным вихрем он ворвался в грот, бросился к импровизированному очагу.

– Огня! – завопил от самого входа.

Надо отдать северянам должное – они не задавали лишних вопросов, не растерялись. Одна женщина разворошила костер, выхватила из него несколько крупных алеющих углей, вторая подоспела с деревянной лоханью, зачерпнула угли.

– Из пещеры – ни шагу!

На улице встретил Лумэ. Мальчишка мялся, явно опасаясь входить.

– Всё им расскажешь! – крикнул ему Арэн.

Он отлично понимал, что крики пацаненка вполне могли привлечь не только его внимание, но и внимание шарашей. Впрочем, через минуту он собирался развести огромный костер – который станет для людоедов пригласительной вывеской доброй корчмы. А тогда время помчится взбешенным жеребцом. Кто первым доберется до жителей Яркии?

Взмыленный и задыхающийся дасириец добрался до аккуратно сложенных сухих дров. В последние пару дней погода стояла сухая – и морской бриз достаточно высушил топливо, чтобы оно занялось споро и охотно. Пламя родилось из углей, вздрогнуло, перепрыгнув на предложенное кушанье, окрепло, поползло в стороны. Вскоре костер пылал. Арэн позволил огню набрать силу, а затем сверху бросил несколько охапок сырых водорослей. Столб густого дыма поднялся в небо.

Вот и все – прятки закончились. Началась игра на опережение. В то, что далекие корабли могли оказаться просто случайностью и вовсе не намеревались помогать жителям Яркии, Арэн запретил себе думать.

Время, когда он до рези в глазах всматривался в водную даль, следя за неповоротливыми драккарами, показалось дасирийцу вечностью. Если не увидят сигнал, если не последуют к нему…

Наконец корабли развернулись. Арэн простоял еще, чтобы окончательно убедиться, – их увидели. К ним идут!

Он насчитал несколько десятков драккаров, но были и еще. Когда первый из кораблей стал достаточно близко, дасириец разглядел налегающих на весла гребцов и щуплую девчушку в самом носу драккара. Отчего-то она показалась ему смутно знакомой.

Ветер приносил обрывки дружной песни на северном наречии, рваном и грубом, но сейчас оно, как никогда раньше, ласкало слух дасирийца.

Арэн поддался радостному порыву и замахал руками. Когда он вернулся на берег, там уже царил хаос. Слова Лумэ выгнали всех выживших из грота. Жители Яркии до слез радовались приближению сородичей. Надежда, совсем опустившая голову, воспрянула с новой силой.

Вскоре из-за выступа скалы появился нос первого драккара. Даже та малая ватага выживших так неудержимо ликовала, что их крики разнеслись далеко окрест. Арэн и сам впервые за долгое время почувствовал облегчение, радуясь, что скоро увидит Раша и его неизменную кислую физиономию.

Когда к берегу пристал головной корабль, северяне от мала до велика вышли встречать Белого сьера.

Арэн не сразу поверил своим глазам, когда увидел, кем была та щуплая и смутно знакомая девчонка. Он молча дождался, когда она спустится с трапа, вся в кружении хмурых и здоровых, как вековые глыбы, северных воинов. По правую руку от нее шел одетый в меховую длинную юбку северянин, весь украшенный руническими шрамами, а слева… Раш.

«Вот уж будет, о чем их порасспросить», – пронеслось в мыслях дасирийца за минуту до того, как Хани встала рядом с ним. Корона на ее голове казалась слишком большой и тяжелой, Арэна так и подмывало спросить, не болит ли у девчонки шея, но он сдержался.

– Когда мы виделись в прошлый раз, Арэн из Шаам, ты был более разговорчив, – с мягкой улыбкой сказала Хани.

– Когда мы виделись в прошлый раз, ты… не была Белой сьерой, – ответил он. – У меня множество вопросов к вам обоим. – Арэн перевел взгляд на Раша, но нишан лишь неопределенно пожал плечами.

Полуодетый северянин, которому, казалось, не было дела до промозглого холода, выступил вперед, но Хани жестом заставила его вернуться на прежнее место. Арэн же смотрел на нее и чувствовал себя полным болваном, потому что и помыслить не мог, что в такой пигалице может разом быть и столько силы, и столько холода. И при этом она продолжала оставаться все той же мелкой северянкой, которая чуть было не отдала себя на прокорм духам за оплошность чужаков.